1. Михаил Агапов, историк, Сибирское отделение РАН.

2. Константин Азадовский, литературовед.

3. Николай Александров, литературовед, критик.

4. Людмила Алексеева, правозащитник, Московская Хельсинкская группа.

5. Евгений Асс, архитектор.

6. Лия Ахеджакова, актриса театра и кино, народная артистка России.

7. Виктор Баженов, фотожурналист.

8. Ирина Балахонова, издатель;

9. Гарри Бардин, аниматор.

10. Павел Бардин, режиссер.

11. Андрей Битов, писатель.

12. Юрий Богомолов, киновед, кинокритик, телевизионный критик.

13. Валерий Борщев, правозащитник.

14. Алла Босcарт, писатель, публицист.

15. Дмитрий Быков, писатель, поэт, журналист, кинокритик, сценарист.

16. Виктор Васильев, академик РАН.

17. Анатолий Вершик, российский математик, доктор физико-математических наук.

18. Борис Вишневский, политолог, публицист.

19. Юрий Вдовин, правозащитник, «Гражданский контроль».

20. Владимир Войнович, писатель.

21. Сергей Гандлевский, писатель, поэт.

22. Светлана Ганнушкина, правозащитник, «Гражданское содействие».

23. Алла Гербер, писатель.

24. Наталья Громова, писатель.

25. Марина Давыдова, главный редактор журнала «ТЕАТР», программный директор Венского фестиваля.

26. Алексей Девотченко, актер.

27. Андрей Десницкий, востоковед.

28. Андрей Дмитриев, писатель, сценарист.

29. Вероника Долина, поэт, бард.

30. Борис Дубин, социолог.

31. Валерий Дымшиц, профессор СПбГУ.

32. Владимир Еремин, актер, сценарист, продюсер.

33. Виктор Ерофеев, писатель.

34. Михаил Ефремов, актер театра и кино, заслуженный артист РФ.

35. Ольга Ильницкая, писатель, поэт, журналист.

36. Александр Иличевский, поэт, писатель.

37. Игорь Иртеньев, поэт.

38. Елена Камбурова, певица и актриса, народная артистка России.

39. Нина Катерли, писатель, журналист.

40. Елена Кацюба, поэт.

41. Константин Кедров, поэт, литературный критик.

42. Сергей Ковалев, правозащитник, "Институт прав человека".

43. Дмитрий Крымов, художник, сценограф, режиссер.

44. Татьяна Лазарева, тележурналист.

45. Ирина Левинская, историк.

46. Валерий Лонской, кинорежиссер, сценарист, писатель.

47. Самуил Лурье, писатель.

48. Дина Магомедова, филолог.

49. Андрей Макаревич, рок-музыкант, поэт, певец, композитор.

50. Лариса Миллер, поэт, писатель.

51. Владимир Мирзоев, режиссер театра и кино, сценограф.

52. Оксана Мысина, актриса, режиссер, рок-певица.

53. Сергей Неклюдов, фольклорист, востоковед.

54. Андрей Пелипенко, доктор философских наук, профессор.

55. Андрей Пионтковский, политолог, журналист.

56. Лев Пономарёв, правозащитник, Движение "За права человека".

57. Ирина Прохорова, издатель, культуролог.

58. Лев Прыгунов, актер театра и кино, народный артист России.

59. Марк Розовский, драматург, композитор, народный артист России.

60. Эльдар Рязанов, кинорежиссер, сценарист, актер, драматург, писатель.

61. Юрий Ряшенцев, поэт, писатель, сценарист.

62. Юрий Самодуров, правозащитник.

63. Георгий Сатаров, политолог.

64. Ольга Седакова, поэт, писатель, филолог.

65. Евгений Сидоров, литературовед.

66. Алексей Симонов, правозащитник, писатель, кинорежиссер.

67. Ант Скаландис, писатель.

68. Андрей Смирнов, актер театра и кино, режиссер, сценарист, драматург, народный артист России.

69. Наталия Соколовская, писатель.

70. Сергей Стратановский, поэт.

71. Лев Тимофеев, писатель.

72. Варвара Турова, музыкант, продюсер.

73. Людмила Улицкая, писатель.

74. Сергей Устинов, писатель.

75. Наталья Фатеева, актриса театра и кино.

76. Сергей Филатов, государственный и общественный деятель.

77. Александр Филиппенко, народный артист России.

78. Борис Фрезинский, литератор.

79. Валерий Харченко, кинорежиссер, заслуженный деятель искусств РФ.

80. Евгений Цымбал, кинорежиссер, историк, сценарист.

81. Елена Чижова, писатель.

82. Григорий Чхартишвили, писатель, литературовед, историк.

83. Адольф Шапиро, режиссер.

84. Виктор Шендерович, писатель, журналист, теле-, радиоведущий.

85. Никита Шкловский, врач.

86. Алексей Яблоков, член-корреспондент РАН.

87. Игорь Яковенко, доктор философских наук, профессор.

88. Елена Якович, сценарист, режиссер.

89. Ирина Ясина, экономист, публицист, правозащитник.

90. Игорь Ясулович, актер театра и кино, народный артист России.

нашим отрезанным от информации россиянам

Дорогие деятели культуры, «подписанты» письма в поддержку позиции Путина по Украине и Крыму!

Обращаюсь к тем из вас, кто умеет читать.
Почитайте, пожалуйста, внимательно текст, который вы подписали, — и вы сами удивитесь, честное слово.

Ну, давайте медленно, вместе.

«В дни, когда решается судьба Крыма и наших соотечественников, деятели культуры России не могут быть равнодушными наблюдателями с холодным сердцем».

В последнем обороте наблюдается досадная тавтология, но речь не о стиле — о смысле. Ваше горячее сердце — это замечательно, теперь включаем голову.

Кто эти загадочные «наши соотечественники», чья судьба решается в эти дни? Кого вы имели в виду? Жителей Севастополя и Евпатории? Но они граждане другого государства. Они говорят на русском языке? Дай им бог, но это не имеет никакого отношения к термину. Иначе в категорию «соотечественники» надо будет вписать миллионы людей от Сиднея до Лондона — и выкинуть из этой категории миллионы граждан РФ от Якутии до Ингушетии. Кого защищаем?

А еще в Крыму есть крымские татары — потомки тех, кто чудом выжил после«нашей общей истории»…В какую категорию отнесем их? И кстати, об «общей истории»: у Турции тоже есть крымские воспоминания на этот счет. У Германии есть аналогичные воспоминания о Восточной Пруссии, у Японии — об островах курильской гряды... Если сильно потеребунькать, воспоминания появятся у Монголии, по самый Козельск.

Вы настаиваете на том, что «общая история» — повод для интервенции? Вы так уверены в этом, дорогие деятели культуры? Или вы уверены, что «право сильного» всегда будет на стороне России? Ну-ну.

Теперь насчет общих«фундаментальных ценностей».Отдельное спасибо за корень, отсылающий к фундаментализму (имеющий нервы да вздрогнет), но ценности — если мы говорим не о ювелирке, а об этике — принадлежат отдельному человеку, и только ему. Люди наощупь, методом персонального подбора, находят себе близких по духу; тут нет и не может быть никакого территориального общего знаменателя, ни для государства, ни для лестничной клетки.

Даже у вас, подписантов этого странного письма, «фундаментальные ценности» очень и очень разные. Вы за одним столом соберетесь — удавитесь от взаимной тоски и ненависти. А как ни в чем не бывало пишете ересь об общих «ценностях» аж со всем жителями Крыма. Глуповато.

Идем дальше — и доходим до«общности наших культур». Это вообще загадка, потому что к этому времени слово «Украина» в вашем письме даже не было упомянуто. Речь идет о какой-то отдельной «крымской» культуре? Или все-таки об общности русской и украинской культур? Тогда спора нет. Только как раз после поддержанной вами интервенции этой общности заметно убавится.

Язык оккупантов не в чести у тех, кто подвергся интервенции, и хотя Украина не Прибалтика, вы в самое ближайшее время убедитесь в этом лишний раз. Русский язык будет теперь ассоциироваться не с Чеховым в Ялте и не с Волошиным в Коктебеле, не с русскими классиками, уроженцами Украины, а с останкинской ложью и мерзостью, с уголовными «титушками», с президентом Путиным и военизированным Шойгу.

Это и есть «прочное будущее» в отношениях наших культур — по крайней мере, их ближайшее будущее, до тех пор пока Россия не прекратит интервенцию и поддержку сепаратизма и не извинится за тех, кто, от ее имени, это делал.

Ну и, наконец, последний абзац вашего чудесного письма, в котором вы «твердо заявляете» «о поддержке позиции Президента Российской Федерации по Украине и Крыму».

К сожалению, на этом интересном месте письмо заканчивается, и нам остается только гадать: в чем, по-вашему, состоит эта позиция? Потому что сам президент Российской Федерации свою позицию обозначил мычанием.

Он наговорил уклончивых двусмысленностей о то ли признании, то ли непризнании Украины как государства, он заявил о праве России осуществлять вторжение на суверенную территорию — и тут же, не моргнув глазом, отрекся от российских военных, которых послал на интервенцию со споротыми шевронами.

Если это «позиция», то я Ульяна Лопаткина.

У меня была надежда, что хотя бы вы, навалившись своим прославленным коллективным мозгом, сформулируете что-нибудь внятное, но увы: вы просто, со всего размаху, со всей твердостью в очередной раз вляпались в то, что вам прислали со Старой площади.

Дело нехитрое и не новое.

Чего только вы не поддерживали, деятели культуры. В результате сложилась и ваша репутация — которую вы сегодня снова поддержали.

Мнений было много разных, но это самое аргументированное и развернутое

Несколько простых соображений про ожидаемые последствия возможных экономических санкций (не обсуждая вопрос о том, почему их введут и введут ли).

(1) В экономических санкциях нет ничего хорошего. Стагнирующей российской экономике только этого и не хватало. Поскольку санкции обычно не имеют какого-то катастрофического эффекта (да и не всегда имеют хоть сколько-нибудь заметный) я бы просто вычел 0,1-0,2 процентных пункта из прогнозов темпов роста. Правда, поскольку статистическая погрешность этих прогнозов, по опыту прошлого года, выше, можно и вообще не менять.

(2) Никакой возможности нанести хоть сколько-нибудь серьёзный ответный ущерб у нашей страны нет. По двум причинам: во-первых и в основных, наша экономика слишком мала по размеру – примерно в семь раз меньше американской и примерно в семь раз меньше эконмики ЕС. Даже если мы будем отвечать «рубль за рубль ущерба» (не факт, что так удастся сделать), последствия для нас будут гораздо более сильными – относительно размера экономики.

Вторая причина состоит в том, что действенные санкции дороги: самым простым инструментом против стран ЕС является повышение цены на газ или сокращение поставок. Но это невозможно сделать, не сократив доходы собственного бюджета.

(3) Разговоры о возможности использования наших валютных активов возникли от неграмотности. Их недостаточно, чтобы вызвать хоть сколько-нибудь серьёзные последствия. Но сдерживать должно не это: практически нет никакого способа использовать их так, чтобы не нанести себе ущерб больше, чем «противнику». За что можно продать американские облигации, не используя доллары и евро? За юани, получив в качестве резервов куда менее надёжную (в частности, с относительно высокой инфляцией) и, что тоже важно, стратегически управляемую валюту? У Китая-то, с долларовыми активами в десять раз больше наших, и то нет особенных возможностей использовать это в качестве «оружия».

(4) Самой сильной мерой воздействия на Россию выглядит замораживание счетов физических лиц. Это трудно сделать Лондону, процветание которого в последние двадцать лет во многом базируется, наряду с миллиардами шейхов, на миллиардах русских олигархов, но легко Вашингтону. Экономических последствий у таких санкций не должно быть – значительная часть этих активов и так никак не задействована в нашей экономике; кроме того, речь идёт о санкциях против сотен (допустим, тысяч или даже десятков тысяч) человек – это не тот масштаб, в котором могут быть прямые последствия для экономики в целом.

Кстати, политические последствия разнообразных санкций могут быть значительными, но пусть кто-нибудь другой напишет обзор – теоретических и эмпирических работ, и систематических, и «индивидуальных», необъятное множество (в том числе и довольно серьёзные), но результаты не так-то просто свести воедино.

Адекватным ответом на это было бы замораживание счетов физических лиц «противной стороны», но они не держат счетов в доступе российского правительства. Да и вообще – у подавляющего большинства американских и европейских политиков/чиновников нет никаких серьёзных активов, чтобы их «заморозить». Казалось бы, можно воздействовать на них, наказывая крупные компании, работающие в России, однако с этим есть проблемы.

(5) Экспроприация активов зарубежных компаний, полная или частичная, очень сложна, потому что многие «дочки» и т.п. являются, юридически российскими компаниями. Наоборот, многие российские компании акционированы таким образом, что являются, по существу, зарубежными. Я уже не говорю о том, что если российский гражданин владеет акциями зарубежной кампании, то экспроприация/замораживание её активов будет отъёмом собственности нашего гражданина. То есть придётся принять закон, по которому возможно произвольная экспроприация чуть ли не любой фирмы. Надо ли говорить, что принятие такого закона приведёт к ещё большему усложнению перекрёстного владения…

Коротко говоря, трудно представить это как масштабный процесс. Разве что «точечная экспроприация» какой-то конкретной фирмы – с очевидными последствиями ухудшения инвестиционного климата; про инвестиционный климат в случае принятия закона о произвольной экспроприации можно не говорить. (И, кстати, существует чудовищное заблуждение об инвестиционном климате – что это нечто, имеющее отношение к иностранному капиталу. Нет, он не менее важен для нашего капитала. Вообще, деление инвесторов на «местных» и «иностранных» осмысленно далеко не всегда.)

(6) Отчасти то же самое относится и к санкциям против компаний [менее сильным, чем экспроприация.] Это возможно применительно к российским компаниям – они уязвимы потому, что многих из них являются частично государственными (вред им – это «санкции»). Надо надеяться, что до этого не дойдёт.
На такие санкции можно ответить «симметрично», хотя сложнее – американских-то государственных компаний нет. Ну и вообще любые санкции против компании, работающей в России – это и удар по нашим гражданам и фирмам, потому что повышает цены. (То же самое верное и в отношении санкций к российским компаниям в Америке или Европе, но см. п (2) – там это меньше чувствуется.)

Здесь всё же больше пространство для манёвра, потому что можно действовать против целых отраслей или видов продукции (тех же «ножек Буша»). Но опять – см. предыдущий абзац – запрет на «ножки Буша» - это ущерб нашим гражданам (пусть и небольшой).

(7) Судя по развернувшимся дискуссиями, есть опасения, что Россия свернёт на «автаркический путь» экономического развития, назад к плановой экономики советского типа и т.п. Не надо об этом волноваться – не свернёт, потому что те, кто об этом говорят, не понимают, что отделяет сегодняшнюю российскую экономику от плановой. Отделяет спад примерно такого же масштаба, как был у нас в 1917-1923 годах или 1990-1994. Он начнётся, если кому интересно, после закрытия границ, резким скачком цен на продовольствие (это произошло бы даже если импорт продовольствия сейчас был небольшим, а он большой), разрушением производственных цепочек (пока обычные рыночные стимулы станут действовать слабее, а «плановые» ещё не установятся) и спадом производства (а куда оно денется, если цены на продукцию относительно цен на еду резко упадут).

Вообще, отъём частной собственности – это нечто, требующее гражданской войны. А с частной собственностью плановой экономики не построишь. Даже «закрытую рыночную» c частной собственностью не построишь – в ней будет, как в 1992 году, невероятный арбитраж между внешним и внутренним рынком; такие примеры в ХХ веке были - в Латинской Америке прежде всего, но внешняя уязвимость таких режимов оставалось высокой.

Надо понимать, что национализации последних десяти лет опирались на два элемента. Во-первых, огромный профицит бюджета, позволявший часто «выкупать» частные активы. Во-вторых, во многих случаях национализация была «квази» - многие из тех, кто сидел на финансовых потокахи до национализации, так на них остался. В общем, если политическое руководство обратит внимание на количество членов царского правительства 1916 года, оставшихся у власти в 1923-ем, или на количество членов советского политбюро 1989-го, входивших в правительство в 1994-ом, то любого движения в эту сторону будет бояться как огня.

(8) Эти все рассуждения – про санкции «краткосрочного действия», которые в принципе можно почувствовать напрямую. Знаменитая поправка Джексона-Веника ограничивала возможности торговли "в целом", но никакого непосредственного влияния на советскую экономику она не оказывала. Внесла ли она заметный отрицательный долгосрочный вклад – тоже вряд ли.