Как только у нас в приграничье установилось относительное, по меркам войны, затишье, люди начали возвращаться и в город, и в села, и к жизни. И вот уже ремонтируют, спешат, копают, пашут, сеют, а кто-то и дела, отложенные на потом, доделывает. Вот и наши поселковые молодята (так у нас называют молодоженов), решили использовать безосколочную погоду для проведения свадьбы.
Гости прибыли в поселок из разных мест, почти международное сообщество, пора дипмиссию открывать. А что делать, вон, целая страна, нежданно из полсотни городов образовалась, княжества, чуть ли не на каждой улице. Раньше в селе, как было- у кого трактор, тот и председатель, а сейчас, у кого автомат, тот и воевода. А где три воеводы с автоматом, там конфликт на почве передела, того, что еще не отжали атаманы с БМПшкой. Ситуация, как говорит Петрович, «политический пшик»- никто ничего не понимает, но все со всем не согласны.
Поэтому сейчас самое сложное на любом семейном на празднике- это расстановка сил по политически-территориальной принадлежности.
Вот и молодята долго решали, где сидеть тёте жениха из Ужгорода, так чтобы оставить шанс на выживание дяде невесты из Горловки. А прибывшая, обвитая разноцветными триколорными лентами, родня невесты из Краснодона, не вступила бы в геополитический конфликт с местной, не страдающей путиноманией, родней жениха из нашего села.
Сваты, собравшись перед свадьбой, решили, главное счастье детей, о политике ни гугу. И вот день свадьбы. Как выкупать невесту из родительского дома, приедет жених, пришло посмотреть пол поселка.
Краснодонская родня приехала на простреленном джипаре, с эмблемой новоотжатого государства, с привязанным к капоту трехцветной лентой одноглазым мишкой. Что он символизировал, мы не поняли, спросить, честно, побоялись. Мало ли, вдруг новая директива, а мы не в курсе, получимся политически необразованными, а еще хуже, могут запросто объявить врагами народа.
Дернув по- стопарику, они тут же инициативно перекрыли дорогу к дому невесты и организовали блок-пост.
По традиции невесту должны были продавать малыши, за кулек конфет и бананов. Приготовленный сладкий откуп в руках свидетеля жениха манил детвору, поигрывая на ветру золотисто-розовой ленточкой.
-А ну , малые, вали отседа,- закрыл собой подход к дому, организатор блок-поста,-мы свою родню за ириски не продаем, бабло давай. Моя племяха, толкну не дорого, штукарь,-гыгыкая, поглядывая на собравшихся, сообщил новоиспеченный блок-постовый родственник жениху. Жених позеленел. Народ занервничал.
-Слухай, а ты значит вона «блок-пост» на картонке написал,- возроптала поселковая родня,-это значит ты от нас это, это значит, мы для тебя враги? И хто мы для тебя? Укры или сепы? Стрелять тоже будешь или так, по- праздничному, гранаткой швыронешь,-начинал звереть народ.
-А вы тута в деревне смотрю больно грамотные,- огрызнулся начальник блок-поста,-смотрите, чтобы я после свадьбы чистку не провел, разберемся, хто есть хто.
-Не,а ты давай, щас определись,-приняла вызов толпа,-ты то сам хто, укроп или сепар? Раз блок-пост есть, то давай, называйся!
Рядом за забором, не отводя глаз от сладкой, заветной мечты, упакованной в кулек, нервничала детвора, еще бы, конфеты могли уйти не по-назначению.
-Дядь, а ты конфеты и невесту теперь себе заберешь,- грустно уточнила малышня.
-Угу, а они ж тока и могут на блок-постах чужое забирать и откуп требовать,-ехидно отметили поселковые, пришедшие посмотреть на молодых,- это дети, новый вид Бармалейки. Не ходите, дети, к блок-постам, гулять. Отберут конфеты, дяди с пистолетом.
-Это, хто такой грамотный, а ну иди сюда, тварь,-начальник блок-поста стал похож на свежевыжатый томатный сок- красный и с пеной. Из джипаря подтягивались такие же перекошенные. Назревал скандал.
На блок-пост, словно на амбразуру, бросилась тамада:
- Вот молодец, подхватила она,- у нас девица красна, расцвела аки весна, а у вас голубь молодой, прилетел он за весной.
Шо?- опешил родственник.
Взяв инициативу в свои руки и отжав пышным бочком жениха в сторону, тамада пошла бой. Профи! Кулак в сторону поселковых и гневный взгляд шахтерской жены, сделали свое дело, в толпе зевак установилась тишина.
Что она там блок-постовым пела, не знаю, но… Они и хоровод вокруг джипа водили, «Боже царя храни», и «Вышел в степь донецкую» пели, и конфеты детворе отдали, еще и деньгами доплатили, умиленно гладя малышей по голове и рассказывая о счастливой жизни в новосозданной стране, и из заготовленной рогатки на меткость в шарики стреляли и на воротах подтягивались.
Поселковые решили быть умнее и не портить праздник молодым, поэтому и хлопали, и подбадривали. Этого хватило, чтобы родители благословили молодых, вывели их из дома и усадили в машину.
Тамаду заменили сваты, сославшиеся на беззарплатье жениха, выдали выкупом нарезанную колечками домашнюю колбасу и водку. Родня подобрела.
На росписи, все было красиво, торжественно и чинно. Мамы дружно рыдали. Отцы смахивали скупые слезы. Гости предвкушали застолье.
Во избежание эксцессов, возле тарелочек стояли, в лучших американских традициях, открытки с фамилией гостя. Так что враждующие и имеющие различные политические взгляды гости были планомерно рассажены в разные стороны стола. Тосты, братания, пожелания, звон бокалов, счастливые глаза невесты...
Ирина, тамада у нас на поселке знатная, считай по всей области в цене. Она сама и стихи пишет, и поет, и пляшет, и игры у нее, и сценарий для каждой свадьбы свой.
А голос, у нее, наш, донбасский, широкий, степной, раздольный, бархатный, с перекатами, с дрожью, с нежностью, удалью. Не поймешь, то ли гром в степи воркочет, то ли ручей звенит, то ли ковыли шепчут, то ли жаворонки пересвистываются. Как у нас говорят, Ирина поет- соловьи краснеют.
У нас вообще шахтерочки талантами богаты, и споют, и станцуют, а какие фокусы мужикам с зарплатой показывают, загляденье.
И вот в разгар конкурсов и танцев, когда уже все были на разогреве, тамада, дала отмашку очередному тосту, выпьем, говорит, мол, за одну большую, дружную семью, которая стала теперь еще больше и дружнее, поскольку объединились любящие сердца молодых, породнились такие прекрасные и уважаемые родственники. Гости звякнули бокалами, а тамада рванула публику песней, как она думала в тему:
- Одна калина за вiкном,
Одна родина за столом,
Одна стежина, щоб до дому йшла сама,
Одна любов на все життя,
Одна журба до забуття
І Україна, бо в нас іншої нема! -звенело в зале, рвало душу, и , судя по лицам некоторых гостей,нервы.
Ко второму куплету возле Ирины образовался обнимающийся, хлопающий, пляшущий и подпевающий круг: сваты, гости, сплелись, как колоски в веночек и водили хоровод вокруг молодых, из поварской выбежали подтанцовывать хозяйка кафе и повара.
Широкий, как степь и высокий, как небо голос Ирины не давал ни малейшего шанса, вскочившим из-за стола перекошенным краснодонско-донецким.
К концу песни, было очевидно, свадьба окончательно испорчена, гости, забрав тарелки, пересаживались шипя друг другу проклятья. Разговоры за столом переросли с саммит ООН, СОВБЕЗ и заседание Совета Федерации.
-Да, Иришка,-надо было после даров, петь, -грустно сказала Катюшка-свидетельница, -мало выпили, нервные.
Девчата сбились в кучу, надо спасать положение, у невесты уже дрожали губки и реснички.
-Да, мать их, а чей-то,-топнула ногой Соня, голосистая, черноокая красавица, мама двух близняшек,-не, ну а шо, видала я их, с их мнением, они у нас не спрашивали, когда все это устроили, я свадьбу не дам испортить, не нравиться, пошли на...Шум поддержки, чуть заглушил пролагаемый возмущенными девчатами маршрут.
И понеслась. Свадебные традиции здесь уже давно переплелись с русскими, украинскими и современными. В общем, как дали наши девчата жару. Не, ну если гулять, так гулять. И мужики от них не отставали: и стриптиз был, и Валерий Леонтьев приезжал, и Сердючка, и Леди Гага, и девочки-белочки по мальчикам-дубочкам скакали, и хороводы с вручением молодым семейного каравая на «щастя та долю», и «ой у полі два дубки», и « несе Галя воду», и «тещу в чоботи узую», а под «підманула підвела» , и «ой хто п'є,тому наливайте,хто не п'є,тому не давайте» , так скакали, думали пол провалят.
Контрольным было заплетание над молодыми венка на счастье. Подруги молодой и жениха плетут над ними по часовой стрелке венок из любыстка, колосков пшеницы, веток дуба и калины, заплетая на счастье ленты, на которых написаны пожелания от гостей.
-На долю на щастя, сплітає діброва тобі чорноока, тобі чорноброва
Від поля та степу, від краю до края,
Жити колосяться, твій рід зберігая.
Хай доля сплітеться у цьому віночку
А в дім твій злетяться синочок та дочка.
Хай буде багата застольна родина
Така ж хлібосольна, як вся Україна.
Венок дарится молодым, а после этого уже мать невесты снимает с нее фату и надевает платок, и все это под красивые обрядовые песни.
Краснодонская и донецкая родня, хоть и хрустела кулаками и играла скулами, но вмешиваться в обряд не стала. Высказали возмущение после, мол, что –то тут у вас укропии много. Мол, надо менять традиции, у нас, мол, новая страна, нужно избавляться от укропских пережитков. Молящие глаза невесты и матери могут многое. Спорить не стали, предложили все повторить, так сказать, выразили готовность переиграть свадьбу, с учетом пожеланий и традиций всех гостей.
Из традиций, постоянно устраивающая политические споры родня, предложила не много: бутылочку зажать между ног и передавать без рук, выпить водку из туфли невесты и выпить опять же водку с шашки. Шашки, правда, не нашли, но хозяйка кафе принесла большой ножи гости мужественно выпили по рюмке водки, поставив ее на нож. Для успокоения нервов Ирина грянула «я козачка твоя я дружина твоя, пане полковнику», понравилось.
Кто-то вспомнил традицию, что нужно на березку привязать ленту, правда не совсем помнили в честь чего и для чего, но нервные гости сразу оценили белоствольный символизм.
Береза оказалась рядом, возле соседского двора и пока девчата вязали на ее ветки разноцветные ленточки, Ирина выжала слезу, проникновенно и нежно исполнив «от чего так в России березы шумят».
Расходились уже мирно. Молодые стояли под увитой лентами березой и никого не видели, кроме друг друга.
Ирина подошла, обняла сватов, что извинялись перед гостями, простите, мол, если что не так, а потом и донецких, и краснодонских:
-Гляньте,-кивнула она на молодую, что закрыв глаза, стояла положив голову на плечо мужа,- ради их счастливых глаз, я лично, готова петь хоть на грузинском. И для счастья не нужны чужие правила.Счастью надо радоваться. А любовь, рождение семьи, детей это будет в любой стране, в любое время, на любом языке.
-А хотите спою,-спросила она, и не дожидаясь ответа, подхватив под руки уже оттаявшего нервноджипного родственника, затянула:
Сакварлис саплавс ведзебди
Вер внахе дакаргулико
Гуламосквнили втироди
Сада хар чемо Сулико?
Гуламосквнили втироди
Сада хар чемо Сулико?
Он оцепенел, потом расплылся в улыбке, прокашлялся и подхватил:
-Где же ты моя Сулико?
И вот уже разноголосый хор, уносил в ночную степь колыхая звезды, печальное и трогательное вопрошание любви
- Сердцу без любви нелегко.
Где же ты, моя Сулико?

– деньги и перспективы. Кто заплатит за восстановление инфраструктуры Донбасса? Кто согласится восстанавливать разрушенные предприятия? Чем заменить тот бизнес, который сумел покинуть регион вместе с оборудованием? Краткое время правления ДНР для Донецка официально дало 350 тысяч новых безработных. В миллионном городе, где почти половина пенсионеров, триста тысяч безработных. В области ситуация еще хуже. Это приговор.

На сегодняшний день в регионе уже не гуманитарная, а экономическая катастрофа. Нет денег. Наличные практически не поступают, банки отказались работать в условиях постоянных грабежей. Крупные предприятия компании СКМ и других структур с международными связями будут работать только с разрешения Киева. И ровно столько, сколько разрешит Киев. С непризнанной республикой никто в мире заключать договора не станет – это данность, которую уже ощутил на себе Крым и Приднестровье.

Малый и средний бизнес в Донбассе уничтожен – за исключением рынков. Но если в регион не будут поступать деньги, рынки сами по себе свернутся до минимальных размеров. А деньги могут поступать либо от экспорта крупных предприятий, либо от вливаний из бюджета. Позволит ли украинская власть зарабатывать крупным холдингам и в каком объеме – вопрос открытый. Но однозначно налоги им придется платить в Киеве. Да, такие вот жестокие правила международной экономики. Лидеры ДНР и ЛНР, торговавшие нелицензионными дисками на маяке и охранявшие копанки Ефремова не разбирались в экономике настолько, чтобы знать это заранее.

С бюджетным финансированием расходов региона, зарплат, пенсий и инфраструктурных проектов тоже все сложно. Не факт, что украинцы согласятся на эти расходы. А страна демократическая, это вам не Россия – политики вынуждены считаться с волей народа. Особый статус? Не совсем Украина? Своя власть? Тогда и деньги пусть будут свои. Крупные все равно придут договариваться, активные мелкие переедут в другие регионы, а остальные – сами по себе. Это цинично и негуманно, но кто сегодня оперирует гуманными критериями?

Конечно, сегодня в ДНР кормят доверчивый народ сказками, что Россия всех прокормит. Большие пенсии, зарплаты бюджетникам и вообще – рог изобилий. Это выдумки. Рог, конечно, есть. И даже не один, а два. У многих рулевых самопровозглашенных республик. Но денег от этого не прибавится.

Экономически самостоятельные ДНР и ЛНР обречены. Они не могут, не умеют и не способны по определению себя прокормить. Россия и рада бы выступить донором, но не сможет по объективным причинам. Украине нет смысла кормить сепаратистов. Так что имиджевый выигрыш быстро закончится полным крахом. Или новой войной – от безысходности.

нам нужно больше ваты