Предлагаю обсудить тему Евразийский союз, СНГ и Китай. Тем более, что там мне ее предложили поучаствовать."Евразийская интеграция и Китай"
Владимир Парамонов,http://my.mail.ru/community/ceasia.ru/1 ... ED887.htmlМосква и Пекин играют на параллельных досках геополитики
В последнее время много делается в плане развития т.н. Евразийской интеграции с участием или лучше сказать под эгидой России. Это и Содружество независимых государств (СНГ), это и Евразийское экономическое сообщество (ЕврАзЭС), это и Таможенный союз (ТС) России, Казахстана и Белоруссии, это и планы расширения состава участников региональной экономической интеграции, например, за счет Кыргызстана и Таджикистана, а в итоге – это планы создания Единого экономического пространства (ЕЭП) и затем Евразийского Союза (ЕАС), идея чего была озвучена Владимиром Путиным и получает достаточно широкое обсуждение в политических и экспертных кругах многих стран.
Но как интеграционные усилия на постсоветском пространстве могут быть совместимы с политикой Китая, особенно конечно, ее экономической составляющей? И совместимы ли эти усилия вообще? В первую очередь, конечно, дело касается Центральной Азии, где экономическое, да и иное присутствие Китая, особенно за последние 10 лет, выросло кардинально. Объемы китайско-центральноазиатской торговли уже несколько лет сопоставимы с объемами российско-центральноазиатской, а то и превышают их, если принимать во внимание объемы т.н. челночной торговли. А по масштабам финансовых «вливаний» в регион Китай уже давно опережает Россию.
В этих условиях, как представляется, уже нельзя не считаться с китайским фактором при планировании любых более-менее крупных мероприятий, не говоря уже о таком масштабном «мероприятии» как интеграция. В попытках приблизится к более концептуальному восприятию роли и места Китая в процессах интеграции в Евразии проектом «Центральная Евразия» организована дискуссия по теме «Евразийская интеграция и Китай» с участием ряда известных экспертов. В первой части дискуссии приняли участие следующие специалисты: Константин Сыроежкин (Казахстан), Геннадий Чуфрин (Россия), Мурат Суюнбаев (Кыргызстан) и Игорь Шевырёв (Украина).
Владимир Парамонов (Узбекистан), руководитель проекта «Центральная Евразия»:
"Мое и моей аналитической команды видение темы, заключается в том, что на начальном этапе крайне важно форсировать интеграцию именно в постсоветском формате для того чтобы снизить появившуюся в результате распада СССР фрагментацию ранее единого экономического пространства и преодолеть сырьевую ориентацию экономик целого ряда стран. Очевидно, что основная нагрузка по решению данной стратегической задачи должна лечь на ЕврАзЭС, ТС, а в итоге – на ЕАС. При этом, на начальном этапе роль ШОС, как представляется, должна сводиться к обеспечению политической и иной поддержки Китаем интеграционных процессов на постсоветском пространстве. Данная поддержка будет иметь принципиально важное значение для России и ее союзников особенно в плане противодействия вероятному давлению США и Запада в целом, так как можно с уверенностью сказать, что многие западные страны крайне негативно воспримут процесс экономической ре-интеграции на постсоветском пространстве. Для того чтобы те же ЕАС и ШОС не были бы дублирующими проектами, на начальном этапе целесообразно форсирование полномасштабной экономической интеграции в рамках ЕАС, а на последующем этапе – интеграции в рамках ШОС. В результате, это и должно обеспечить последовательность и синхронность усилий в рамках ЕАС и ШОС в достижении системного прорыва в комплексном экономическом развитии внутренних пространств Евразии. В этой связи Китай может сыграть решающую роль в налаживании и развитии многостороннего сотрудничества в инновационной сфере в рамках ШОС: координации совместных усилий стран-членов в плане производства интеллектуальной продукции (перспективные идеи, научные открытия, технологические разработки и т.п.) в различных сферах деятельности. Однако это все в теории. А что на практике? Какое видение роли и места Китая в процессах экономической интеграции в Евразии у Вас уважаемые коллеги? Может ли быть Китай фактором поддержки интеграции в том же постсоветском формате? Или, наоборот, Китай будет/должен всячески противодействовать этому процессу, вовлекая регион в сферу своего единоличного экономического влияния?
Константин Сыроежкин (Казахстан), доктор политических наук, главный научный сотрудник Казахстанского института стратегических исследований:
Во-первых, мы не обязаны считаться с китайским фактором на пространстве СНГ, вполне достаточно его учитывать. Китай не может, да и не должен выступать локомотивом интеграции на постсоветском пространстве, а потому рассматривать ШОС как некий интеграционный проект – опасное заблуждение. Главная задача сегодняшнего дня – создать эффективное и взаимовыгодное интеграционное объединение на постсоветском пространстве. Таможенный союз и Единое экономическое пространство – хороший задел в этом смысле. Основная цель (и В.Путин в этом абсолютно прав) –
попытаться создать новый самостоятельный экономический и геополитический центр если не силы, то хотя бы притяжения. Китай здесь постсоветским странам не помощник, а скорее конкурент. Его цель заключается в другом: в создании зоны свободной торговли на пространстве ШОС, продвижении китайских товаров на рынки внутренней Евразии, Европы, Ближнего и Среднего Востока.
Цель ЕЭП – воссоздание отечественного производства и выход на рынки (пока СНГ) со своей продукцией. Другими словами, цель ЕЭП – создание альтернативы китайскому торговому доминированию. (
Спустя 20 лет они проснулись: пора догонять Китай. 
Раньше Хрущев Америку грозился догнать перегнать. Теперь вот Китай догонять приходится. - Монро)
Что касается ЕврАзЭС и ШОС, здесь наблюдается дублирование деятельности, что опять же не отвечает стратегическим интересам стран СНГ. Чтобы избежать этого дублирования, нам необходимо для начала научиться договариваться между собой. Те проекты, которые невозможно (в силу финансовых, технических и иных условий) реализовать в рамках ЕврАзЭС, можно предлагать для реализации в рамках ШОС. Здесь Китай с его огромными инвестиционными ресурсами может оказать существенную помощь. Безусловно, если эти проекты будут интересны самому Китаю. Отдельно необходимо сказать о привлечении Китая к инновационным проектам. Как одного из инвесторов – вполне возможно и даже необходимо. Однако, собственно в плане инноваций пока Китаю особо похвастаться нечем. Безусловно, на нашем фоне он выглядит привлекательно, но гораздо эффективнее использовать опыт пионеров инновационных технологий: США, Европы и той же России.
Вообще, по-моему, мы либо слишком демонизируем Китай, либо наделяем его теми способностями, которыми он не обладает. Китай – динамично развивающаяся страна, это – факт. Но фактом является и то, что внутри Китая масса проблем, часть из которых вообще не имеет решения. А что касается китайского присутствия в регионе, нам нужно научиться его использовать в своих национальных интересах. И никаких фобий!
Геннадий Чуфрин (Россия), доктор экономических наук, член Дирекции Института мировой экономики и международных отношений РАН, член-корреспондент РАН:
С моей точки зрения, в современных условиях Китай не намерен и не будет сколько-нибудь активно противиться евразийской экономической интеграции, ибо, как показывают последние мировые тенденции, он заинтересован в поддержании нормальных деловых – и на политическом, и на экономическом уровнях – отношений с Россией. Равно как и Россия заинтересована в поддержании таких отношений с Китаем. Об этом предельно ясно свидетельствуют итоги недавнего визита В.В.Путина в Китай. (
А итогов то визита Путина в Китай и нет. 
- Монро)
Сказанное, впрочем, отнюдь не означает возможности снижения хозяйственной активности Китая на центральноазиатском направлении, уменьшения его заинтересованности в энергетических и других природных ресурсах этого региона, в сбыте своих товаров на рынках местных государств, а, следовательно, – и в сохранении политики отстаивания своих хозяйственных интересов методами рыночной конкуренции. В интересах же России, ее партнеров по Таможенному союзу, а затем и по ЕЭП и Евразийскому союзу – найти взаимоприемлемые формы хозяйственного сотрудничества с Китаем, включая использование возможностей ШОС, во имя избежания перерастания упомянутой конкуренции в соперничество. По-моему, эти задачи в современных геополитических условиях вполне решаемые.
Мурат Суюнбаев (Кыргызстан), независимый эксперт:
Как региональная интеграция в так называемой Центральной Азии может быть совместима с политикой Китая? – Никак. На интеграционные процессы внутри региона влияние внешних игроков-государств только негативное. В том числе и России – вспомните историю с ликвидацией Центрально-азиатского экономического сообщества. Интеграция – это усиление позиций ее участников и, автоматически, – снижение позиций внешних игроков. Положительное влияние наблюдается только со стороны международных организаций – ООНовских структур, ОБСЕ. Положительное, но далеко не решающее.
Совместимы ли усилия России и Китая в регионе? И возможна ли поддержка Китаем интеграционных процессов на постсоветском пространстве? – Несовместимы, но не антагонистичны. Китай мешать не будет, но и помогать – тоже.
Интеграция в рамках ШОС – это басня. Интеграция – это свободное передвижение товаров, услуг, капиталов, людей и информации. Китай не против этого, а как насчет других членов ШОС, и без интеграции запуганных китайской товарной экспансией? Не надо путать интеграцию с яичницей. И не надо путать интеграцию с кооперацией! Другое дело, что
ОДКБ может и должна стать составной частью Евразийской интеграции. Да, Китай участвует в процессах экономической кооперации и интернационализации на евразийском пространстве. Это не то же самое, что интеграция, однако ей не противоречит.
Игорь Шевырёв (Украина),
председатель Центра изучения Китая и Азиатско-Тихоокеанского региона: один из основных принципов внешней политики Китая – это ставка на двусторонние отношения с разными странами. В то время как сотрудничество с организациями и внутри них отходит на второй план. Сейчас, например, Китай имеет неплохие отношения со всеми постсоветскими странами и прослеживается динамика к дальнейшему укреплению этих отношений. Причем это взаимозависимые отношения. Поэтому для Пекина без разницы – объединится ли постсоветское пространство или продолжится укрепление двусторонних связей с каждой из стран. Однако, важно подчеркнуть еще и другое – Китай заинтересован в сотрудничестве с постсоветским пространством, если оно будет развиваться на основе собственных возможностей и ресурсов, и если не возьмет за основу евроатлантическую стратегию развития. В противном случае, т.е. если постсоветское пространство выберет западный вектор, то Китай будет вынужден продолжать собственный путь в одиночку. Говоря о конкуренции между Россией и Китаем в целом, подчеркну еще одно:
Москва и Пекин играют на параллельных досках геополитики. Основная геополитическая стратегия Москвы – прирастать территориями. Это «тянется» еще со времен Российской империи. Считается, что чем протяженнее империя, тем она более могущественная. С китайской стратегией дело обстоит иначе: здесь самое главное не территории, а правильная расстановка кадров. Китайцы считают, что незачем завоевывать территории – гораздо правильнее расставить на всем земном пространстве свои кадры.
Владимир Парамонов: мне остается только согласиться с практически единодушным мнением экспертов о том, что китайская политика пока оставляет достаточно возможностей для постсоветских стран в плане развития сотрудничества как с самим Китаем, так и друг с другом, в том числе в контексте форсирования интеграционных процессов. И это принципиально важный фактор, который необходимо использовать. Тем не менее, позволю себе настаивать на тезисе, что
Россия не является для Центральной Азии таким же «внешним фактором», которым является тот же Китай, а равно и на том, что
ШОС способен стать привлекательным интеграционным проектом с участием России, Китая, государств Центральной Азии и, возможно, других стран. И, как представляется, по мере осознания этого в самих России, Китае и Центральной Азии, следует говорить о появлении больших возможностей для сотрудничества между ними и интеграции, усиления координации в других направлениях. Какие это возможности в реальности и как их использовать? Как избежать обострения соперничества – конфронтации с Китаем? Возможна ли в принципе экономическая интеграция с Китаем? Эти и другие вопросы будут обсуждаться в ходе последующих частей экспертной дискуссии по теме «Евразийская интеграция и Китай».
Продолжение. Часть 2.
Владимир Парамонов (Узбекистан), кандидат политических наук, руководитель проекта «Центральная Евразия»: как мне представляется, главная – стратегическая цель интеграции на постсоветском пространстве должна все же заключаться в том, чтобы сформировать реальную основу для более масштабной – общеевразийской интеграции, одним из ключевых участников и локомотивов которой должен стать именно Китай. Пока этой основы как таковой нет. Пока эта «основа» –
постсоветское пространство находится в размытом, разбалансированном, дезориентированном и дезинтегрированном состоянии. Во многом это связано с практическим отсутствием координации усилий со стороны основных центров силы Евразии, разновекторностью и многовекторностью их внешних ориентаций, преобладанием краткосрочных, тактических и узконациональных интересов над долгосрочными, стратегическими и общими. И даже на интеллектуальном – аналитическом уровне попытки объединить Евразию сегодня практически не предпринимаются. Это наша главная беда.
Поэтому системный прорыв в комплексном развитии Евразии – тех же Европы, Китая и России – может быть достигнут не иначе как за счет консолидации их усилий, в то числе аналитических, по совместному освоению, развитию и обороне прежде всего внутреннего – постсоветского пространства Евразии, а, следовательно, за счет безоговорочной поддержки процесса постсоветской интеграции и идеи создания Евразийского союза. Понятно, что многое тут зависит именно от России как локомотива постсоветской интеграции: как в плане грамотного выстраивания стратегии и тактики интеграции, так и построения долгосрочных отношений с другими странами СНГ, Европы и Китаем, которым необходимо объяснять и доказывать выгоды от участия в совместном интеграционном проекте.
И именно с Китаем в этом плане в настоящее время Россия наиболее близка: имеет стратегически наиболее продвинутые и доверительные отношения. И именно Китай может быть задействован как основной внешний партнер постсоветского пространства и постсоветской интеграции в целом: на тех проектах и тех направлениях сотрудничества, которые могут обеспечить именно системный прорыв в комплексном развитии всей Евразии. К таким проектам и направлениям сотрудничества, способствующим и собственно постсоветской интеграции, я бы отнес усилия по
всемерному повышению транзитного значения постсоветского пространства, что обеспечит благоприятные условия для реанимации и активации позитивных элементов и механизмов взаимодействия между Европой и Азией в сферах экономики, политики и безопасности.
В этой связи, помимо создания Евразийского союза и одновременного укрепления Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), как площадки для доверительного диалога с Китаем, все это требует выстраивания устойчивых каналов взаимодействия не только между РФ и ЕС, КНР и ЕС, но и между ШОС и ЕС, более масштабной координации их усилий в плане поиска основ для объединения своих интересов. Ну это мое мнение. А какое видение роли и места Китая в процессах интеграции в Евразии и на постсоветском пространстве у Вас, уважаемые коллеги? И может ли быть Китай позитивным фактором для интеграции в постсоветских рамках – рамках того же Евразийского союза?
Евгений Винокуров (Россия), доктор экономических наук, директор Центра интеграционных исследований Евразийского банка развития: любой интеграционный проект в современном мире должен учитывать возрастающую мощь Китая. Мы сейчас наблюдаем как
Евросоюз – блок с 14-триллионной экономикой – настойчиво пытается вовлечь Китай в решение своих финансовых проблем. Собираются даже выпустить юаневые облигации. Возможно ли такое было представить еще пять лет назад?
Тем не менее, учет и вовлечение Китая в интеграционные процессы в Евразии представляет собой сложную задачу. В силу своего размера КНР просто не может выступать миноритарным партнером в проектах. Китайскому дракону нужна ведущая роль. Это проявилось, в частности, даже в обсуждении идеи создания Банка Шанхайской организации сотрудничества. Поэтому вовлечение Китая в постсоветскую интеграцию в целом малоперспективно.
Напротив, Китай – необходимый элемент архитектуры континентальной интеграции. В практических терминах экономического сотрудничества речь должна идти о разнообразной трансграничной инфраструктуре (нефте- и газопроводы, железнодорожные и автомобильные транспортные коридоры, эффективные погранпереходы и приграничные торговые зоны, наземные оптоволоконные линии, ЛЭПы и т.д.), о свободном движении капитала и о постепенном движении к свободной торговле в той форме, в какой она устроит партнеров.
Руслан Жангазы (Казахстан), директор Центра регионального прогнозирования: современный
Китай – это динамичная азиатская держава, претендующая на глобальное лидерство. Помимо «классических» признаков растущей мощи – огромная военная сила, колоссальный экономический подъем и миллиардные человеческие ресурсы – официальный Пекин способен предложить миру свою цивилизационную миссию. Нас главным образом должны волновать перспективы формирования гармоничного конфуцианско-евразийского симбиоза в точках соприкосновения.
С экономической же точки зрения первостепенной задачей евразийских сил во взаимодействии с КНР является воспроизведение исторического прецедента, когда высокие темпы роста США повлекли за собой экономический подъем Канады и Мексики. КНР в данном случае по всем параметрам подходит на роль США, а Казахстану и России грех не воспользоваться таким шансом и еще больше увеличить суммарный эффект от интеграции. Китай – не враг Евразийскому союзу. При умелом лавировании он способен предоставить нам крупнейший потребительский рынок. (
А что Россия, Беларусь, Казахстан могут предложить Китаю из товаров помимо сырья ? Ничего. - Монро)
В то же время, ни о каком виде интеграции с КНР речи идти не может. Прежде всего, нам необходимо говорить о налаживании стратегической торгово-экономической коммуникации. Благо, Казахстан завершает работу над национальной внешнеполитической доктриной «
Азиатский вектор развития». Думается, что КНР займет в ней достойное место. В целом же необходимо четкое разделение «зон ответственности» между ведущими евразийскими державами. Россия могла бы осуществлять полномасштабное продвижение на рынки ЕС и США, «курировать» трансатлантический вектор. В свою очередь, тот же Казахстан в рамках реализации указанной доктрины может способствовать экономическому диалогу с КНР, Японией и Индией, странами Юго-восточной Азии, а ведь это глобальные, мультимиллиардные рынки. В таком формате работа Евразийского союза представляется наиболее плодотворной и взаимовыгодной.
Юлий Юсупов (Узбекистан), независимый эксперт: мне представляется, что не может быть никакого нежелания со стороны Китая для участия этой страны в любых формах экономической интеграции с бывшими советскими республиками. Китайская экономика экспортоориентирована и трудоизбыточна. Поэтому любое устранение барьеров на пути движения товаров
и рабочей силы китайской стороной будет только приветствоваться. Более того, на уровне движения товаров и услуг уже существует высокая интеграция китайской экономики в мировое хозяйство.
Китайские товары продаются сегодня везде и везде они очень сильно потеснили как местную, так и конкурирующую иностранную продукцию.
Однако глубокой интеграции с Китаем не захочет сама Россия. Китайская экономика сегодня вторая по размерам в мире, причем это самая быстрорастущая экономика. Поэтому в любом экономическом объединении бывших советских республик с Китаем будет иметь место абсолютное доминирование КНР. Это будет не объединение России, Китая и еще нескольких мелких экономик.
Это будет объединение нескольких мелких и средних экономик вокруг Китая.
Да даже на самые примитивные формы экономической интеграции (как, например, таможенный союз) Россия не пойдет, так как
ее несырьевая продукция сегодня совершенно неконкурентоспособна по сравнению с китайской. Это связанно со многими факторами, основные из которых следующие: невыгодное для России соотношение курсов валют (курс юаня занижен, курс рубля завышен из-за нефтедолларов), значительные различия в налоговых и неналоговых издержках. Чтобы не остаться у «разбитого корыта» после устранения барьеров для взаимной торговли с Китаем Россия должна провести глубокие дебюрократические, либеральные реформы. А кому это нужно при таких высоких ценах на нефть? Газ же и прочие сырьевые ресурсы можно продавать Китаю без всяких «интеграций». Так что никто Китай в Евразийский союз приглашать не собирается.
Игорь Пиляев (Украина), доктор политических наук:
Китаю абсолютно нечего опасаться процесса интеграции на постсоветском пространстве. Во-первых, даже при самом оптимистическом сценарии такой интеграции постсоветский Евразийский союз по своему экономическому и финансовому потенциалу, как и по совокупной доле в мировой торговле будет в разы уступать Китаю. Во-вторых, из 33 лет китайской политики реформ и открытости первые 13 лет приходятся на соседство с СССР, что отнюдь не застопорило успеха и масштаба китайских преобразований, скорее наоборот, способствовало этому успеху. В-третьих, на мировом рынке Китай и государства – потенциальные члены Евразийского союза не являются принципиальными конкурентами: первый выступает нетто-импортером сырья, энергоресурсов и нетто-экспортером ширпотреба, а последние – наоборот.
Разговоры же о возможном военном конфликте между ядерными Китаем и Россией (с евразийскими союзниками) представляются безосновательными:
Китай и далее будет осуществлять экспансию в Евразии экономическим путем, а «головной болью» для тех же России и Казахстана будет на долгосрочную перспективу задача удержания под контролем огромных слабозаселенных и в основном экономически депрессивных пространств своих территорий на востоке. С другой стороны, экономическая интеграция евразийского пространства от границ ЕС до Владивостока способна дать ощутимый толчок развитию инфраструктуры и трансконтинентальных сухопутных транспортных коридоров, что, безусловно, выгодно динамично развивающемуся Китаю.
Владимир Парамонов: ну что ж, участники это части дискуссии, как и предыдущей, практически единодушны во мнении о том, что постсоветским странам «нельзя интегрироваться с Китаем». Тем не менее, я с этим по-прежнему не согласен, несмотря на, казалось бы, очевидно невыигрышную позицию. Логика моих аргументов была и остается прежней: высказанной в этой и предыдущей частях виртуального экспертного форума. Еще один важный момент, на мой взгляд, заслуживающий особого внимания: ряд экспертов отметили факт неопасности постсоветской интеграции для Китая, а также необходимости научиться использовать «китайский экономический экспресс». Как представляется, с этим тезисом следует в целом согласиться, если мы говорим именно об экономических формах интеграции и взаимодействия. Но экономика рано или поздно переходит в политику. И как показывает история, отношения Китая с соседними государствами далеко не всегда были радужными и безоблачными. Не случайно существует выражение о том, что «если хочешь увидеть будущее, то загляни в историю» … В целом же, благодарю участников данной части дискуссии и надеюсь, что в последующих ее частях мы будем только расширять и углублять обсуждение темы «Евразийская интеграция и Китай».
Продолжение. Часть 3. 
Развивая виртуальную экспертную дискуссию по теме «
Евразийская интеграция и Китай» проект «Центральная Евразия» поднимает целый ряд крайне сложных вопросов, от ответов на которые во многом зависит будущее отношений России и других постсоветских стран с Китаем.
Как интеграционные усилия на постсоветском пространстве могут быть совместимы с политикой КНР, особенно, конечно, ее экономической составляющей? И совместимы ли эти усилия вообще? Что есть главное в понимании роли и места Китая в той же Центральной Азии, на постсоветском пространстве и в Евразии в целом? Какие существуют возможности по сотрудничеству с Китаем и как эти возможности использовать? Как избежать обострения соперничества и ненужной конфронтации с КНР? Безусловно, что ответить на все эти вопросы сложно даже специалистам, однако, это не снимает с повестки дня необходимость поиска путей сотрудничества с Китаем, чем, кстати, занимается и проект «Центральная Евразия». Причем, понятно, что многое в отношениях с КНР будет зависеть от политики самой РФ, где активность российского экспертного сообщества по выработке стратегии, тактики и конкретных механизмов взаимодействия с Китаем является принципиально важным фактором. В этой связи, к участию в данной части дискуссии проект «Центральная Евразия» пригласил трех авторитетных экспертов из России:
Виталия Бушуева, Ксению Боришполец и Сергея Горнова.Владимир Парамонов, руководитель проекта «Центральная Евразия»: мое и моей аналитической команды концептуальное видение темы заключается в том, что для правильного – адекватного понимания Китая и его политики, грамотного использования его экономической и иной мощи России и другим постсоветским странам необходимо выводить отношения с КНР на качественно новый уровень –
уровень реального стратегического партнерства, нацеленного на формирование доверительных, а в перспективе, союзнических отношений.
Во-первых, требуется политическая воля высшего руководства всех указанных стран, осознание их политической и интеллектуальной элитой необходимости
построения прочного союза с Китаем: как с точки зрения кардинального повышения статуса в мировой политике и глобальной экономике, так и с точки зрения обеспечения устойчивого развития и долгосрочной безопасности.
Во-вторых, требуется максимальное задействование интеллектуальных потенциалов России, других постсоветских стран и Китая для поиска и выстраивания общности долгосрочных интересов (безусловно, учитывая анализ успехов и неудач в историческом прошлом), а также для выработки общих целей и задач по всем основным направлениям развития и взаимодействия. Экономика здесь приоритетна.
В-третьих, как представляется, общность долгосрочных интересов и, следовательно, основные «локомотивы» отношений могут быть сформированы через достижение следующих тесно взаимосвязанных друг с другом стратегических целей:
построения многополярного мирового порядка; совместного, взаимовыгодного и масштабного экономического освоения и развития внутриконтинентального пространства Евразии (особенно российских Сибири и Дальнего Востока, китайских северо-восточных провинций и Синьцзяна, Центральной Азии и, возможно, Монголии, а в последующем – Афганистана, Кавказа и других стран). Все эти меры пока не предпринимаются, что ведет к формированию крайне деформированного характера отношений с Китаем, ставит КНР в позицию не союзника и партнера РФ / постсоветского пространства (как в плане региональной интеграции, так и вообще), а в позицию конкурента и противника любого сближения и объединения на территории бывшего СССР. А каково Ваше мнение уважаемые коллеги и как бы Вы кратко ответили на поставленные в рамках экспертной дискуссии вопросы? В целом,
как «работать» с Китаем? Стоит ли опасаться усиления его экономических позиций в той же Центральной Азии и в рамках Шанхайской организации сотрудничества? Какие рекомендации Вы бы могли дать России и другим постсоветским странам?
Виталий Бушуев, генеральный директор Института энергетической стратегии:
Китай, как и Россия, территориально и географически неоднородные страны. Западный Китай будет тяготеть к Центральной Азии, а Восточный – к Дальнему Востоку России и странам Азиатско-Тихоокеанского региона. Поэтому региональная экономическая интеграция – неизбежна. Ибо страны, богатые ресурсами, нуждаются в емких рынках сбыта. Например, с точки зрения энергетики те же центральноазиатские и западно-сибирские углеводороды будут востребованы в Западном Китае, а трубопроводы создадут инфраструктуру, необходимую для интеграции. Из политических соображений и Китай и Россия заинтересованы в развитии инфраструктуры между своими западными и восточными регионами, но это – дорогостоящая задача. И если встать на позицию не государственного суверенитета, а евроазиатской самоидентификации, то устремления России и Китая должны быть направлены на зональную интеграцию – создание транснациональных территориально-производственных комплексов.
В частности, интегрирующим фактором здесь может быть не только газ, но и вода, в которой заинтересованы все страны центральноазиатского региона. А то, что сегодня эти страны разделяют горные массивы Тянь-Шаня, это не препятствие к сотрудничеству, а наоборот, дополнительный стимул к организации здесь международного энергоемкого, ресурсоемкого и трудоемкого горно-промышленного комплекса с глубокой переработкой сырья. Возможно, историческая идентичность народов, проживающих по обе стороны горного массива, явится дополнительным интегрирующим фактором, если этому не будут мешать правители, заинтересованные не в развитии своих стран, а в сохранении «государственного суверенитета», под которым они понимают сохранение своих властно-чиновничьих интересов. Подобных социально-экономических и территориально-производственных кластеров в Евразии немало и их интеграция – задача верхнего уровня, требующая, прежде всего, нового пост-государственного (не путать с надгосударственным правительством) обустройства на континенте.
Ксения Боришполец, профессор МГИМО(У):
в геополитической тональности большинства вопросов есть, разумеется, доля сермяжной правды, но все-таки такие акценты устарели – все черно-белое. Тем более, что великие державы не играют друг с другом в игры с «нулевой суммой». Китай в той же Центральной Азии – это многовекторность постсоветского периода, а также объективная потребность в увеличении ресурсов развития для новых независимых государств.
В экономическом плане многовекторность очень полезна, и, как полагаю, ее нужно всячески «культивировать». Издержки (о них всем известно) лежат в сфере внутриполитического регулирования. Поэтому никакой предопределенности в нарастании противоречий на китайском направлении сотрудничества – нет. Кстати, сотрудничество с теми же Таджикистаном и Киргизией пока для китайской стороны является не очень рентабельным. Это скорее инвестиции в будущее и в снижение политических рисков, в случае если будут нарастать социальное неблагополучие и нестабильность. В общем, на современном этапе – это конструктивный вклад в развитие.
Что касается более развитых стран, то они лучше интегрируются: могут находить области стыковки экономических потоков, структурировать взаимодополняемость производства и потребления. Важна именно взаимодополняемость, а не переток типа формулы «от вас сырье – от нас готовый товар». Однако мы имеем дело с реальным процессом, реальными корпоративными интересами и кадровыми возможностями. Поэтому ждать абсолютно безоблачных трудовых будней – наивно. Но все решаемо. Нужна политическая воля. Она, безусловно, есть со стороны всех партнеров. В целом же, полагаю, что экономическое сотрудничество тех же центральноазиатских государств с КНР на современном этапе полезно для интеграционных процессов в евразийском формате.
Сергей Горнов, заведующий отделом экономической политики Международного информационно-аналитического агентства International Press & Consulting:
при создании и участии в международных организациях и союзах каждая страна исходит из внутренних установок. Если установкой страны является сколачивание военно-политических блоков, да еще с целью доминирования в этом блоке – это одно. Если же установкой является стремление к союзу равноправных партнеров для повышения эффективности торговли и сотрудничества, расширения рынка сбыта – это другое. России стоит участвовать во всех возможных торгово-экономических организациях и союзах. Причем без выпячивания политической составляющей, а на основе прагматических, экономических отношений. Тем более, что у России явный перекос в европейском направлении торгово-экономических потоков и необходима диверсификация векторов сотрудничества. Также России стоит научиться участвовать и в таких союзах, где она не является явно доминирующей страной. В той же Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) всей своей мощью будет доминировать Китай, но России не стоит игнорировать такой союз со странами Азии. Энергетический клуб ШОС может способствовать кооперации России в энергетической области со странами Центральной Азии и КНР, Индии, Пакистана, государствами Юго-Восточной Азии. Главное, чтобы Энергоклуб не привел к превращению России в энергосырьевой придаток Китая и других стран ШОС, которые остро нуждаются в нефти, газе и электроэнергии. Такой союз и участие в нем России будет способствовать сокращению центробежных тенденций в том же центральноазиатском регионе, развитию торгово-экономических отношений России со странами Центральной Азии.
Владимир Парамонов: благодарю участников этой части дискуссии за их оценки, ценные идеи и рекомендации. Спектр мнений, безусловно, очень широк. Тем не менее, на мой взгляд, главное, что объединяет экспертов – это четкий акцент на необходимость более активного участия России в налаживании эффективных форм и механизмов экономического взаимодействия с Китаем и странами Центральной Азии. Я полностью согласен с тезисом о том, что подобное взаимодействие может стать важным фактором поддержки процессов постсоветской и общеевразийской интеграции. В этой связи, принципиальное значение имеют конкретные – локомотивные формы, проекты и направления сотрудничества. При их выработке и развитии эксперты, принявшие участие в дискуссии, рекомендуют учитывать идею создания транснациональных территориально-производственных комплексов, а также уже много лет подряд озвучиваемое предложение по формированию Энергетического клуба ШОС, в целом – принимать во внимание острую необходимость углубления взаимодополняемости производства и потребления. Все это, на мой взгляд, призвано изменить современный, крайне деформированный формат экономических отношений между Китаем с одной стороны, Россией и государствами Центральной Азии – с другой, строящийся по формуле «готовая продукция в обмен на сырьевые ресурсы». Подобный формат лишь закрепляет сырьевую ориентацию целого ряда постсоветских государств в их взаимодействии с КНР, явно не способствует созданию прочной основы для долгосрочного развития и сотрудничества тех же России и Центральной Азии с Китаем.
Продолжение. Часть 4. 
Серикжан Мамбеталин (Казахстан), председатель партии зеленых «Руханият»:
одним из основных мотивов постсоветской интеграции является якобы политика Китая. Мол, если не объединимся, то Китай попросту «поглотит» и Казахстан, и Россию. (
А Беларусь тут при чем? 
Это Ваши проблемы.- Монро)
Что касается России, то да, процесс поглощения уже идет давно по демографическим причинам. На всем Дальнем Востоке и Восточной Сибири проживает всего лишь около 4 миллионов человек, при том, что эти российские регионы граничат с густонаселенными провинциями Китая. Хабаровск уже скоро станет больше китайским, чем российским городом. Однако, что касается возможной экспансии Китая в тот же Казахстан, то в плане демографии мы намного в более выгодном положении, так как соседний Синьцзян-Уйгурский автономный район (СУАР) не только не является густонаселенным, но и вообще там ханьцы до сих пор в меньшинстве. Правда, скорее всего, ненадолго. Миллион оставшихся там этнических казахов, нужно срочно переселять в Казахстан. И завтра они, двуязычные, знающие менталитет ханьцев, будут активными участниками выстраивания отношений с китайским бизнесом, который широко вошел в Казахстан. У России таких возможностей нет.
Таможенный союз (ТС) и Единое экономическое пространство (ЕЭП) для Китая не играют большой роли, потому что китайские позиции в экономике Казахстана и так достаточно сильны. Потери мелких приграничных торговцев из-за высоких пошлин на китайские товары мало беспокоят Китай, потому что он обеспечивает товарами весь мир. ТС и ЕЭП больно ударили в первую очередь по так называемым самозанятым, а попросту говоря по безработным, которых в Казахстане насчитывается около 2,5 миллионов человек. Челночный бизнес становится нерентабельным, а население должно покупать на барахолке те же носки и трусы по цене лондонских магазинов. Правительство страны не скрывает своей прокитайской направленности, охотно берет дешевые кредиты и, пользуясь негласной поддержкой Пекина, не меняется уже рекордные пять лет. Что касается сотрудничества с Китаем, то я считаю формат Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) наиболее оптимальным для этого. Да и развитие двусторонних отношений никто не отменял. Только ими должны заниматься настоящие профессионалы, а не отставные чиновники. На днях освободилось место посла Казахстана в Китае и я надеюсь, что следующим послом в КНР станет настоящий специалист-синолог – нынешний премьер-министр Масимов.
Аждар Куртов (Россия), главный редактор журнала «Проблемы национальной стратегии» Российского института стратегических исследований:
китайский фактор за последние годы приобрел важное значение не только для межгосударственных отношений в Евразии, но в планетарном (глобальном) масштабе. Естественно, что обойти или игнорировать влияние Китая в Евразии не получится. На официальном уровне об этом предпочитают не говорить, по крайней мере, – публично и на сегодня. Но это не означает, что власти стран постсоветского пространства не понимают значения китайского фактора. Могу вполне осознанно и ответственно заявить, как специалист, причастный к данному процессу, – понимают, но в настоящее время не могут сформулировать однозначно приемлемую во всех отношениях, в том числе в дипломатическом, позицию.
Публично власти, конечно, пытаются замаскировать чувство тревоги, которое неизбежно возникает у участников международных отношений в связи со стремительным возвышением Китая. Мои знакомые синологи из академических институтов России, как правило, предпочитают вслед за политиками и дипломатами отделываться обтекаемыми сентенциями. Так они любят утверждать, что Пекин настроен на проведение мирного внешнеполитического курса, по крайней мере, в отношении постсоветского пространства. Этот подход с точки зрения приверженцев такой интерпретации вызван необходимостью для Китая иметь «здоровые тылы» в ситуации, когда более важными конкурентами Поднебесной выступают не страны СНГ, а Соединенные Штаты и некоторые страны Азии. Действительно в такой позиции имеется своя логика. Но означает ли это, что названные обстоятельства твердо и надолго гарантируют Евразию от расширения геополитического влияния Пекина? Ответ на этот вопрос совершенно не очевиден.
С моей точки зрения китайскую политику в Евразии не надо рассматривать как некую кальку с политики других геополитических игроков. Она и не может быть таковой.
Китай – это особая цивилизация, особый мир, во многом использующий и в наши дни иную, отличную от западноевропейской или американской и даже от российской стратегию и тактику в проведении своего внешнеполитического курса. У меня есть работы по политической мысли древнего Китая. Очень советую многим, кто интересуется современностью, почитать
Кун цзы, Лао цзы, Мо цзы. Надо прикоснуться к истокам мышления китайцев, чтобы понять какими постулатами они руководствуются. Китайцы не спешат. Они действуют расчетливо, уверенно и просчитывают свои шаги не на годы, а на столетия. Это мудрая стратегия, которая уже приносит им вполне осязаемые результаты. Вовлечение стран Евразии в сферу политического влияния Китая не ставится последним в качестве самоцели. И вообще об этом в Поднебесной предпочитают не распространяться. В своей дипломатии Пекин также не акцентирует внимание постсоветских стран на политических аспектах сотрудничества. Эти аспекты присутствуют в минимальном объеме (впрочем – важном для Китая): от партнеров требуют стоять на позиции так называемого «единого Китая», то есть не признавать и не сотрудничать ни с Тайбеем, ни с синцзянскими, ни с тибетскими сепаратистами.
Но на практике эта цель (вовлечение в политическую орбиту Поднебесной) приближается с каждым годом, с каждым успехом Китая в Евразии. Даже если мы будем касаться по-китайски лукавых и многократно выверенных формул «о стратегическом добрососедстве», нельзя не заметить, что Пекин не скрывает, что во внешнем мире стремится создавать наиболее благоприятные условия для экономического развития Китая. Что это за благоприятные условия видно
на примере Центральной Азии. Китай уже получил доступ к весьма внушительной части природных ресурсов региона. Он уже решительно реформирует на своих условиях транспортную сеть. Китай уже превратился в одного из ведущих кредиторов региона (многие эксперты говорят даже о состоявшемся финансовом закабалении). Мои коллеги из Центральной Азии говорят на все это: «Ну и что?! Китай помогает тем самым нашему экономическому развитию!» Да, – помогает. С этим трудно спорить. Но за этим сотрудничеством объективный эксперт должен все-таки видеть перспективы. Перспективы для Китая – вполне просматриваются в позитивном ключе ...
Гули Юлдашева (Узбекистан), доктор политических наук:
безусловно, Китай – не враг Евразийскому союзу, однако тесная интеграция с ним в этих институциональных рамках будет по целому ряду причин трудноосуществима. Исторически взаимодействие стран того же центральноазиатского региона с Китаем ограничивалось в основном экономическими отношениями. Не исключены были и военные столкновения между отдельными регионами, а также территориальные аннексии (например, в древние и средние века, в XIX веке). Непростые отношения складывались с мусульманскими народами, что подтверждается нынешними уйгуро-китайскими противоречиями. В основе этого лежат, по всей видимости, межцивилизационные, культурные различия, что до определенной степени будет ограничивать интеграционный потенциал на всем евроазиатском пространстве. В то же время, усиление любой державы, будь это США, чего так опасаются Россия и Китай, объективно ведет к их попыткам доминирования и лидерства в зоне своих интересов. Альтернативой этому может стать лишь спокойное, прагматичное и рациональное выстраивание отношений на основе взаимных компромиссов.
С экономической точки зрения, абсолютно очевидно, что интересы динамично развивающегося Китая в перспективе хотя бы частично вступят в противоречие с интересами как самих государств Центральной Азии, так и России. С другой стороны, вопреки имеющимся разногласиям, ведущие глобальные экономики, в том числе США и КНР, тесно взаимосвязаны друг с другом и скорее предрасположены к сотрудничеству в единой глобальной экономической системе, нежели к противостоянию друг с другом в различных экономических регионах. В геополитическом плане Китай на протяжении всего постсоветского периода стремился и, по всей вероятности, будет и дальше стремиться к сохранению взаимоприемлемого баланса в отношениях с Соединенными Штатами и Россией. Достаточно обратить внимание на то, что после известных событий сентября 2001 года по ряду вопросов региональной и глобальной безопасности Китай уже во многом полагается на поддержку евроатлантического сообщества во главе с США. Не случайно, что в Пекине не исключают вероятность партнерства ШОС с НАТО. К тому же
геополитическая мощь России в Центральной Азии даже при совокупной поддержке всех нынешних и потенциальных евразийских партнеров вряд ли будет сопоставима с возрастающим весом и влиянием в регионе со стороны Китая. Поэтому наиболее оптимальное, балансирующее интересы всех сторон, партнерство с Китаем возможно лишь в условиях развитой трансконтинентальной транспортно-торговой системы. В перспективе же восстановленный союз центральноазиатских государств и России (конечно, если такой союз будет возможным) мог бы представлять альтернативное Китаю единое экономическое объединение.
Владимир Парамонов: спасибо уважаемые коллеги за Ваши оценки. Дистанцируясь от политического сарказма и политизации вопросов в целом, в том числе предложения по кандидатуре нового посла Казахстана в Китае, я хотел бы остановиться на предложениях по принципам, направлениям, формам, механизмам и схемам взаимодействия с КНР.
Во-первых, принципиально важно думать не менее стратегически долгосрочно чем Китай для того чтобы выстраивать с ним любые отношения. В этой связи остро необходимы срочные и масштабные меры по развитие на постсоветском пространстве аналитико-прогнозной работы, в том числе и по Китаю.
Во-вторых, безусловно, объединение межгосударственных усилий вплоть до интеграции, тоже принципиально важно, если постсоветское пространство хочет на равных вести диалог с тем же Китаем.
В-третьих, мне представляется оправданным говорить об интенсификации транспортно-коммуникационного взаимодействия с КНР только лишь в случае, если такое взаимодействие предполагает задачу повышения именно транзитного потенциала внутренних районов Евразии, но не всемерное обеспечение Китая сырьевыми ресурсами и еще большее подавление китайскими товарами национального производства. Надеюсь, что эти вопросы будут рассмотрены и в ходе последующих частей дискуссии.
Продолжение. Часть 5. 
Владимир Парамонов (Узбекистан), руководитель проекта «Центральная Евразия»:
напоминаю основные вопросы, уважаемые коллеги. Какое у Вас видение роли и места Китая в процессах региональной и евразийской экономической интеграции?
Может ли КНР быть / стать фактором поддержки интеграции в том же постсоветском формате? Или, наоборот, Китай будет/должен всячески противодействовать этому процессу, вовлекая ту же Центральную Азию в орбиту своего единоличного влияния? Но тогда как интеграционные усилия на постсоветском пространстве могут быть совместимы с политикой Китая, особенно, конечно, ее экономической составляющей? И совместимы ли эти усилия вообще? На мой взгляд, эти вопросы носят принципиальный характер не только с точки зрения оценки и анализа собственно китайского фактора, но и в плане понимания перспектив развития всего пространства бывшего СССР и Евразии в целом. Итак, какое мнение у Вас?
Грегори Глизон (США), доктор политических наук, профессор:
если мы рассматриваем тот же Евразийский союз как попытку объединить Евразию, а не сформировать внутри континента некий изолированный экономический блок, то, безусловно, создание единого экономического пространства на всей территории Евразии уже давно назрело. Экономическая интеграция имеет множество преимуществ для всех стран Евразийского континента, но особенно для государств Центральной Азии. Для Евразии, как и для любого континента мира, наиболее важным преимуществом экономической интеграции является то, что это создаст новые возможности для производителей товаров и услуг по их «выходу» на более крупные рынки, в то время как интегрирующиеся страны предоставят потребителям доступ к более широкому кругу производителей. Экономическая интеграция снижает барьеры в торговле. Экономическая интеграция делает трудным закрытие или манипулирование рынками в политических целях. Экономическая интеграция ослабляет возможности для монополий или олигополий по искажению рынков посредством фаворитизма и коррупции. В рамках экономической интеграции являются едиными и прозрачными законы, практики, нормы, стандарты и меры, а также справедливые договоренности по валюте. Экономическая интеграция – это всегда улучшение с точки зрения совокупной выгоды. Однако, это не всегда улучшение для всех сторон. Некоторые производители считают, что усиление конкуренции на более масштабном рынке сделает их неконкурентоспособными. Некоторые производители обанкротятся.
Включение китайских производителей в процессы евразийской экономической интеграции будет служить общей пользе только лишь тогда, когда КНР признает справедливость международной экономической практики. К сожалению, пока этого не произошло. Китайская торговая политика строится на принципах и схемах, которые специально разработаны для того, чтобы «использовать» своих торговых партнеров. Китайский юань переоценен внутренне, а внешне – недооценен. Если китайская валюта была бы оценена справедливо, то большинство китайских товаров стоило бы вдвое дороже их текущей цены.
Китай манипулирует своими внешнеторговыми партнерами, а его продукция в значительной степени субсидируется за счет государственного контроля над целым рядом отраслей. Если политика КНР не претерпит существенных изменений, то
Китай сделает производителей товаров и услуг остальных стран Евразии неконкурентоспособными. В таких условиях, те же Россия и государства Центральной Азии, скорее всего, сохранят свое экономическое отставание, будут продолжать опираться преимущественно на экспорт сырьевых товаров, одновременно, находя все более труднодостижимой стратегическую цель по модернизации и диверсификации своих экономик.
Андрей Грозин (Россия), заведующий отделом Средней Азии и Казахстана Института стран СНГ:
как представляется, Китай в краткосрочной и, вероятно, среднесрочной перспективе будет рассматривать и Таможенный союз, и Евразийский союз как вызов, проблему для своей стратегии постепенного завоевания доминирующих позиций на континенте за счет своих финансово-экономических возможностей. Впрочем, китайский подход при этом предельно прагматичен: и проблемы, и вызовы, и кризисы рассматриваются не только как трудности, требующие преодоления, но и как новые возможности, новые шансы – в полном соответствии с утверждением Мао о том, что «человек, почувствовавший ветер перемен должен строить мельницу, а не щит от ветра». ТС, кстати, именно так в Пекине и рассматривают: достаточно посмотреть на расширение свободно-экономической зоны на казахстано-китайской границе, транспортные мегапроекты и т.д. Курс на завоевание доминирующих позиций в экономиках стран Центральной Азии Пекином пересматриваться не будет. Достаточно сказать, что
сегодня Китай стал важным торговым партнером Киргизии, вторым торговым партнером Таджикистана (и хотя в обеих странах РФ еще на первом месте, КНР уже обошла ее по импорту),
третьим торговым партнером Казахстана (после ЕС и РФ). Единственный мощный газопровод из Туркменистана, идущий не через российскую территорию, ведет в Китай.
России по этому поводу не стоит впадать в панику. С учетом того, что в Китае низкий уровень насыщения и объемы потребления того же газа растут каждый год двузначными цифрами (20%), рынка на всех хватит. По моему мнению, даже неплохо, что КНР увеличивают свои закупки газа (пусть и из Туркмении): тем самым страна увеличивает темпы роста потребления, а это выгодно всем китайским соседям. Однако у Китая, при всем его могуществе, нет опыта трансляции собственной концепции, жизни, мироустройства, философии на другие страны, нет и некой «сверхидеи», которая пришлась бы впору государствам Евразии. Именно эти обстоятельства и являются основной проблемой в борьбе с терроризмом и радикальным экстремизмом, всплеск распространения которых с территории Афганистана на страны региона, а в перспективе и на Синьцзян (именно он, а не Центральная Азия, по моему мнению, и является основной мишенью для активно подталкиваемого в сторону Севера, «международного терроризма») ожидается многими экспертами. Китайская сторона обеспокоена проблемой стабилизации ситуации в Киргизии, вопросами транзита высшей власти в региональных лидерах – Казахстане и Узбекистане.
Вопрос возможного реванша радикальных исламистов в Центральной Азии (спекуляции на тему вероятности «арабской весны» в регионе являются «пристрелкой» наших западных друзей в данной связи) также будет держать Пекин в напряжении. По мере того как Запад будет все плотнее окружать Китай своим вниманием (и базами), усиливать альянсы с государствами, имеющими с КНР непростые отношения и, вообще, смотреть на Пекин так, как смотрел на Москву в годы холодной войны, «китайский колосс» все более заинтересованно и благожелательно будет рассматривать интеграционные процессы идущие у его северных и северо-западных рубежей. Условно говоря, чем больше «джи-ай» будет в Австралии, на Филиппинах, в Малайзии, Южной Корее и т.д., тем более теплыми, дружескими и материально интересными будут векторы (политические, финансово-экономические, идеологические) идущие из Пекина в Москву, Астану, Ташкент, Тегеран, Исламабад и Анкару.
Владимир Парамонов: спасибо уважаемые коллеги за Ваши оценки. Свести их к некоему общему «знаменателю» трудно, так как Вы по-разному, в том числе и с различных перспектив воспринимаете Китай и его политику, что, кстати, тоже очень ценно. В этой связи, отмечу лишь наиболее важные, на мой взгляд, моменты, которые необходимо учитывать в плане развития дискуссии.
Во-первых, идея общеевразийской экономической интеграции принципиально интересна и Китаю, и всем остальным странам и регионам Евразии, особенно тем, которые экономико-географически изолированы внутри континента. К таким регионам относятся те же Центральная Азия, российские Урал и Сибирь, китайский Синьцзян и смежные провинции. Тем не менее, Китаю явно пора пересматривать свою торговую политику, делать более осознанную ставку на совместные инновационно-промышленные проекты, если в Пекине, конечно, заинтересованы в большем восприятии КНР в качестве возможности, а не угрозы экономическому развитию Евразии. Это, а ничто другое, как представляется, и будет способствовать более активному и конструктивному участию Китая в интеграционных процессах в Евразии.
Во-вторых, обостряющиеся противоречия между Западом (в первую очередь США) и Китаем, свидетельствуют в пользу вероятной активизации политики КНР на постсоветском пространстве. Это, однако, не исключает вероятности того, что рост присутствия Китая не спровоцирует новой волны антикитайских настроений. В этой связи многое будет зависеть от того, как Пекин воспользуется наличием уникального и совместного с Россией и большинством стран Центральной Азии института – Шанхайской организации сотрудничества: как и по каким новым направлениям предложит развивать многосторонние и двусторонние отношения. На мой взгляд, в данном плане принципиально важным, но пока крайне слабо учитываемым в Китае направлением взаимодействия со странами-членами ШОС является развитие совместных исследовательских и медийных проектов.
В-третьих, безусловно, что многое в «китайско-евразийских» отношениях определится характером усилий Пекина по развитию транспортно-коммуникационного взаимодействия между Азией и Европой. Как представляется, именно эта, а никакая другая тема должна быть центральной в ходе двусторонних и многосторонних консультаций и переговоров Китая с Евросоюзом, Россией и другими постсоветскими странами. И именно эта тема является принципиально важным индикатором реальных устремлений КНР: или по единоличному контролю процессов в различных сегментах Евразии, или по совместному развитию всего континента.
Продолжение. Часть 6.
Как странам постсоветского пространства следует рассматривать Китай? Так или иначе, но, по большому счету, именно к этому сводится суть основных вопросов, обсуждаемых в ходе виртуального экспертного форума по тематике «Евразийская интеграция и Китай». Проект «Центральная Евразия», организовавший эту дискуссию совместно с Интернет-журналом «Новое Восточное Обозрение», безусловно, выступает за поиск путей сотрудничества, кооперации и интеграции с Китаем, формирования с ним реально, а не формально дружеских и партнерских отношений. Однако, что для этого следует / предстоит предпринять? Какие усилия и шаги? Какие схемы взаимодействия с КНР наиболее приемлемы? Насколько та же Шанхайская организация сотрудничества (ШОС) может быть устойчивой платформой для эффективного стратегического диалога с Китаем и развитием с ним долгосрочных форм взаимодействия? Многое в этом плане зависит именно от позиции России. В этой связи, в данной части дискуссии представлены мнения двух авторитетных российских экспертов: Аждара Куртова и Ольги Гараниной.
Владимир Парамонов, руководитель проекта «Центральная Евразия»: как мне представляется, во многом именно по реакции КНР на активизацию интеграционного взаимодействия на постсоветском пространстве, в том числе в свете недавнего предложения Владимира Путина о создании Евразийского союза, следует судить о реальных устремлениях Пекина. Более того, постсоветская интеграция здесь выступает в качестве важного индикатора – некой лакмусовой бумажки готовности самого Китая к формированию долгосрочных и союзнических отношений с той же Россией и теми же странами Центральной Азии. Поэтому уважаемые коллеги дайте, пожалуйста, Ваши оценки роли и места КНР в Евразии и на пространстве бывшего СССР, а также существующих проблем в политике Китая и возможных путей их преодоления.
Аждар Куртов, главный редактор журнала «Проблемы национальной стратегии» Российского института стратегических исследований: перед Китаем стоят множество серьезных проблем. Одна из них – неравномерность в уровне развития провинций Китая. Есть развитые и относительно успешные в своем развитии восточные и юго-восточные провинции. Их экономика удачно и с большой выгодой вписалась в систему мировой торговли. А есть, например, северо-западные провинции Китая, существенно отстающие от них, провинции, отягощенные еще и политическими проблемами – тем же этническим сепаратизмом. Выровнять уровень развития провинций – это значит уменьшить риски для Китая. И для этого Китай и идет в Центральную Азию и далее в Евразию. Для этого он осваивает новые рынки сырья, которое должно будет идти на новые производства, создаваемые в северо-западных провинциях. Для этого создаются новые транспортные пути на Запад. По ним пойдут новые экспортные потоки все из тех же провинций, поскольку пользоваться традиционными морскими путями невыгодно – до китайских портов надо будет преодолеть дополнительно тысячи километров.
На самом деле в Евразии многие плохо себе представляют то, насколько далеко продвинулся Китай. По моей инициативе коллектив экспертов института, где я работаю, подготовил доклад, который мы опубликуем в текущем номере журнала «Проблемы национальной стратегии». В нем будет показано, что Китай уже давно активно и многопрофильно действует не только в Центральной Азии, но и в Белоруссии, Украине, Молдове, странах Закавказья и даже, казалось бы, далеких от его границ странах Балтии. Анализ этой проблемы уже позволяет по-иному взглянуть на уверения Пекина о признании за Москвой особых интересов на постсоветском пространстве. Все вышесказанное на первый (и возможно – единственно правильный) взгляд свидетельствует о том, что, как минимум, китайская внешняя политика в Евразии, являясь продолжением внутреннего курса на достижение мирового статуса, применительно к идее Евразийского союза, создает совершенно другую, менее выгодную для участников последнего объединения конкурентную среду. Китай уже существенно проник не только в экономику Евразии, он достиг успехов в достижении лояльности в свою пользу политических элит стран Евразии. Все это потенциально чревато в будущем столкновением интересов Китая, с одной стороны, и стран – членов Евразийского союза, – с другой.
Сейчас в Евразии и, особенно в странах Центральной Азии, много говорят и пишут о рисках, связанных с вовлечением в орбиту России. Но разве таких рисков для региона нет с вовлечением в орбиту Поднебесной? Ведь в Китае, как раз в силу специфики внутреннего развития, в обозримом будущем могут произойти знаковые события. Рыночные успехи уже достигли той степени зрелости, когда прежняя форма – руководство компартии, низкие заработные платы, ограничения в распоряжении полученной прибылью бизнесменами, все более и более входят в непримиримые противоречия друг с другом. Чем это может закончиться – можно только гадать. Но вовлечение Евразии даже в экономическую орбиту Китая, не позволит в случае чего пережить любой «китайский форс-мажор» безболезненно. Вряд ли стоит уповать и на то обстоятельство, что Китай пока не вмешивается во внутренние дела стран Евразии. Просто пока для Пекина не было надобности в таком поведении. Но надеяться на то, что Китай будет поддерживать альтернативную интеграцию в Евразии в форме Евразийского союза, тоже не стоит. Китай преследует свои интересы. Он уже делал «заходы» в противоположном направлении, когда несколько лет назад предлагал в ШОС создать зону свободной торговли. Таможенный союз – как первая стадия создания Евразийского союза была направлена в ином направлении. И этого не надо забывать при наших оценках. Я уверен, что в Китае сейчас, после выдвижения инициативы Евразийского союза, внимательно обдумывают ответную реакцию. Она явно не будет прямолинейной, но то, что она последует, – сомнений нет. Осталось ждать недолго. У Китая достаточно мощи, чтобы существенно повлиять на интеграционные процессы в Евразии.
Ольга Гаранина, руководитель Центра энергетической политики Санкт-Петербургского государственного университета экономики и финансов: да, действительно, региональное сотрудничество между Россией, государствами Центральной Азии и Китаем осуществляется в рамках ШОС. Принципиально важно, что Организация объединяет 60% территории Евразии и четверть населения планеты. Первоначальной целью данной структуры являлась стабилизация отношений в Центральной Азии и обеспечение безопасности границ, что представлялось особенно актуальным в период после распада Советского Союза. Сегодня сотрудничество в рамках ШОС способствует реализации глобальных экономических и стратегических целей и России, и Китая.
Во-первых, напомню, что Шанхайский Форум был основан в 1996 году, в период похолодания в российско-американских и американо-китайских отношениях, и трансформирован в организацию в 2001 году (на фоне бомбардировок Косово). Тем самым, можно проследить, что периоды сближения в российско-китайских отношениях соответствуют периодам похолодания в американо-китайских и американо-российских отношениях. Во-вторых, ШОС – это одно из немногих интеграционных объединений в Азии, членом которого не являются США. Более того, статус наблюдателей в рамках ШОС имеют Монголия, Пакистан, Индия и Иран, что представляет некий «противовес» экономической и политической модели стран Запада.
Тем не менее, и экономические, и стратегические противоречия в рамках ШОС довольно сильны. Так, если с точки зрения Китая, ШОС может рассматриваться как инструмент расширения зоны влияния на территориях, ранее принадлежавших Поднебесной, то, с точки зрения России, ШОС, наоборот, позволяет «растворить» китайское присутствие благодаря многостороннему подходу в работе организации, где одной стране соответствует один голос.
Если же говорить об экономике, то еще в 2003 году была принята Программа многостороннего торгово-экономического сотрудничества на 20 лет, долгосрочной целью которой является создание зоны свободной торговли в регионе. Однако, до настоящего момента поиск путей развития регионального экономического сотрудничества не увенчался успехом. Здесь следует учитывать различие уровней экономического развития, структуры производства и социально-экономических моделей стран региона. Различие национальных приоритетов, а также выраженный в той или иной степени экономический национализм оказывают тормозящее влияние на развитие интеграционного процесса. Тот факт, что Китай занимает выигрышную конкурентную позицию во многих отраслях, ставит под вопрос выгоды торговой интеграции для остальных стран-участниц. Говоря о России, сегодня риск того, что российская экономика может превратиться не только в сырьевой придаток Европы, но уже и в сырьевой придаток Китая, становится все более явным. Это столь же актуально и для государств Центральной Азии.
Однако, сомнительная выгодность либерализации торговых связей с Китаем не означает невозможность взаимовыгодного экономического сотрудничества. Перспективными направлениями сотрудничества могут стать стимулирование инвестиционных проектов и создание региональных инвестиционных фондов, направленных на обеспечение «догоняющего» развития сельских и отсталых регионов и преодоление регионального неравенства. Основными направлениями развития должны стать как финансирование инфраструктурных проектов (развитие транспорта и коммуникаций, объектов социальной сферы), так и поддержка малого предпринимательства.
Если же говорить о другом важнейшем аспекте – об энергетике, то, безусловно, поставки нефти и газа из России и Центральной Азии занимают важнейшее место в стратегии диверсификации импорта Китая. Однако, эти многочисленные проекты зачастую оказываются конкурирующими, в то время как обеспечение эффективной организации торговли энергоносителями в регионе требует координации поставок энергоносителей. Последнее тем более значимо в условиях глобального экономического кризиса, поскольку обусловленная кризисом волатильность спроса требует скоординированной политики, обеспечивающей высокую степень гибкости поставок. В таких условиях координация усилий в сфере прогнозирования рынков и планирования инвестиций обеспечит выработку наиболее эффективной стратегии разработки ресурсного потенциала региона.
Владимир Парамонов: спасибо уважаемые коллеги за Ваши оценки. Я соглашусь с тем, что сейчас для России, стран Центральной Азии, да и других постсоветских государств принципиально важно отслеживать, анализировать и прогнозировать реакцию Китая на активизацию интеграционного взаимодействия в Евразии и, одновременно, искать новые – более эффективные формы и схемы, прежде всего, экономического сотрудничества с КНР, в том числе в рамках той же ШОС. Отношения в энергетике, как стратегической сфере, здесь могут и должны стать приоритетными. Растет важность координации энергетического взаимодействия в целом и создания Энергетического клуба в частности, идея чего в свое время активно продвигалась и Россией, и Узбекистаном. Тем более, что если рассматривать Энергоклуб ШОС в качестве некоего пилотного проекта, то он может помочь сформировать целый ряд полезных механизмов взаимодействия и по другим направлениям экономического сотрудничества.
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
