Сим открываю новую рубрику. Если приживется, буду пополнять. Надеюсь, что в недалеком будущем мы все сможем завести рубрику и про Беларусь. А пока всем предлагаю материалы по недавней истории России, о том кто и как ее матушку дербанили. Открываю тему весьма колоритной известной личностью.

Борис Березовский. Часть 1

Начав с сумок с запчастями, будущий олигарх растащил одно из лучших предприятий российского автопрома — «АвтоВАЗ»



В известном смысле Березовского потопил «Курск». Тогда, в августе-сентябре 2000-го, развернув орудия телеканала ОРТ в сторону власти, вещая во враждебных интонациях «Радио "Свободы"» или BBC, одиозный олигарх действовал в обычной для себя манере. В годы правления престарелого и немощного Ельцина, его развращенной, деморализованной и паникующей Семьи, боящейся потерять власть и оказаться перед необходимостью либо эмигрировать, либо отвечать за свои многолетние махинации, медиамагнаты Березовский и Гусинский умело сочетали небескорыстную информационную помощь власти с информационным же шантажом. В итоге Кремль, во-первых, выходил как бы обязанным олигархам, которые поддержали шатающегося президента, а во-вторых, связанным в некоторых своих решениях, поскольку мог попасть под нешуточный медийный огонь.

Какой разнузданной и уничижительной может быть такая атака, во власти понимали четко: к тому моменту едва отгремели рулады нахального Сергея Доренко, поливавшего отборным дерьмом Юрия Лужкова и Евгения Примакова — именно их победы на выборах президентское окружение боялось больше всего.

Главной причиной своей размолвки с Путиным Березовский нынче считает такое обстоятельство: «Мы с ним договорились только об одном: что я имею право всегда быть услышанным. Я сказал ему: "Володя, мне ничего не надо, я хочу только одного: иметь возможность высказывать свою точку зрения тебе напрямую как можно скорее"».

Такая «прямая связь» в понимании Бориса Абрамовича означала и учет его точки зрения в принимаемых решениях. Но однажды милая его сердцу схема забуксовала: протеста Березовского по поводу создания федеральных округов Путин не учел. Выслушал, но не учел. Тогда Березовский посчитал, что у него есть «право на публичную позицию» и развязал на государственном телеканале кампанию против власти.

Другой и более веской причиной охлаждения между Березовским и Путиным называют стремление нового президента положить конец чеченской проблеме и нежелание олигарха эту войну заканчивать. Эту версию Борису Абрамовичу было бы труднее признать, поскольку вместе с ней ему бы пришлось подтвердить и свое участие в спасении боевиков в Первую чеченскую, и свой бизнес на заложниках в Ичкерии, и свое финансирование вторжения чеченских сепаратистов в Дагестан, которое должно было взорвать весь Кавказ.

Борис Березовский — ключевая фигура 90-х, крайнее воплощение всех качеств, которые стали наивысшей ценностью в политике и экономике: идеальной беспринципности, всеядности, жадности, неограниченных амбиций. По его знаменитой формуле, незачем приватизировать предприятие — достаточно приватизировать его директора. В соответствии с этой схемой Борис Абрамович последовательно разграбил главные символы СССР: «АвтоВАЗ» и «Аэрофлот», а потом приватизировал и страну со всеми ее парализованными институтами и законами, приватизировав окружение бессильного Ельцина.

Сгорбленный торговец простынями

Боря Березовский родился в послевоенном 1946 году в Москве, в семье инженера-строителя из Томска Абрама Березовского и Анны Гельман, лаборантки в Институте педиатрии Академии медицинских наук СССР, приехавшей в столицу из Самары.

В школе мальчик был незаметным, учился посредственно. В числе характерных черт маленького Бориса ровесники отмечают его умение обманывать, выходить сухим из воды и уже тогда — знаменитую подобострастную согбенность, невнятное и расторопное многословие, потребность в сильных покровителях, сквернословие как средство выглядеть более мужественным и свойским в дворовой среде, где его нередко колотили.

После школы Борис поступил в Лесотехнический институт в подмосковных Мытищах, где главным инженером керамического завода работал и его отец. Характеристики из института утверждают образ юного Бори: там он, в частности, схлопотал выговоры «за нарушение правил читального зала и грубость к сотрудникам библиотеки» и «за систематические пропуски занятий».

После института молодой математик Борис Березовский с упорством ищет подходящее место, меняет несколько должностей, пока не попадает в Институт автоматики и телемеханики, который впоследствии стал Институтом проблем управления Академии наук СССР. Там, по его собственному воспоминанию, Боря «вел жизнь советского художника», которому незачем было ходить на службу по часам, давиться в час пик в метро и стоять у станка «от звонка до звонка». «Это не жизнь советского рабочего», — подчеркивал он.

В книге «Березовский и Абрамович» Александр Хинштейн приводит и воспоминания тогдашнего сослуживца Бориса — Юлия Дубова: «У нас был невероятно высокий уровень инфантилизма. Это были такие замечательные элои, как у Уэллса. Сел, написал диссертацию. Вскочил, получил зарплату, сбегал за колбасой. Мой шеф говорил: „Ты пришел в замечательное место, в Академию наук. Тебе здесь всю жизнь будут платить зарплату, и тебя никто никогда не тронет“».

Дубов ошибался: представления советских ученых о том, что «никто и никогда не тронет» рухнут в 1991-м, когда один из их цеха, ученый экономист Егор Гайдар, возглавит экономический блок в правительстве и провернет реформы, в результате которых сотрудники НИИ пойдут на рынок торговать яблоками, чтобы не умереть с голоду. Но Березовского это не коснется: круг его научных интересов был куда уже, чем круг интересов материальных. Он начнет подторговывать чем придется куда раньше всех этих грозных событий.

На коммерческую дорожку молодого ученого выведет командировка в Тольятти, на «ВАЗ», где сотрудники НИИ должны были изучить опыт передовой по тем временам автоматизации производства. Доподлинно не известно, насколько Бориса заинтересовал этот опыт, зато его без сомнения заинтересовали запчасти к «Жигулям» — одна из наиболее твердых в СССР валют, превосходящая по спросу водку, импортную электронику и дефицитные шмотки.

Наверное, «ВАЗ» был первой практикой навыков Березовского просачиваться сквозь двери, часами и днями просить, уговаривать, преследовать. На Волжском автозаводе Борис оброс бесценными связями, которые перевернут его жизнь: из ученого-математика он станет фарцовщиком.

«Всякий раз, уезжая с завода, Боря навьючивал на себя пару сумок запчастей и пер на перекладных, из Нового города до Жигулевского моря — это километров сорок, — говорит сотрудник "ВАЗа" в те времена Александр Долганов. — Зрелище жалкое и впечатляющее одновременно: в нем тогда было килограммов 65, а каждая сумка весила едва ли не больше. Я ему говорю: "Боря, ты же надорвешься, у тебя грыжа". Но он так жалостливо смотрел в ответ, что не помочь ему было невозможно: приходилось звонить на склад, просить, чтоб ему отпустили то-то и то-то…»

Тогда, на «жигулевских» железках, Борис Березовский сошелся с заместителем начальника Грузинского республиканского центра «АвтоВАЗ-техобслуживания» Бадри Патаркацишвили, который стал на всю жизнь самым верным его партнером в наиболее щекотливых делах.

Шло время, ассортимент товара в тюках коммивояжера Бориса расширялся, и вот уже в 1979 году в Махачкале сотрудник БХСС задержал его с двумя тяжеленными сумками, которые были набиты сирийскими покрывалами и комплектами постельного белья. Березовский признался, что спекулирует, и, когда узнал, что светит ему по суровым советским законам года четыре, заплакал.

Сидеть ему, правда, пришлось всего 10 суток в СИЗО: помогли нужные связи в КГБ. Сейчас в это трудно поверить, но «Комитет глубокого бурения» призвал Бориса Березовского, нынешнего лютого врага ФСБ и лично чекиста Путина, на службу в том же 1979-м. Молодой ученый и по совместительству фарцовщик с готовностью согласился служить информатором: ему всегда хотелось какого-нибудь покровительства — чем не вариант?

И чутье Бориса не подвело: звонок куратора из КГБ спас тогда спекулянта, а скандал в НИИ, связанный с его побочным бизнесом, удалось замять. Карьера Березовского в институте развивалась если не стремительно, то стабильно, и к началу перестройки он ходил в докторах наук, был завлабом системного проектирования с зарплатой около 500 рублей и имел «шестерку» красного цвета.

Б. Березовский. Часть 2

Распил «АвтоВАЗа»

Второе пришествие Березовского на «АвтоВАЗ» было роковым и поистине волшебным



9 января 2000 года в Большом театре благотворительный фонд «Триумф-ЛогоВАЗ» вручал очередную премию «Триумф» деятелям российской культуры. На церемонии присутствовал даже экс-президент Борис Ельцин, расположившийся с женой Наиной и дочерью Татьяной в Царской ложе. А вот приглашенный Патриарх Московский и всея Руси Алексий II мероприятие проигнорировал. Конверты с 50 тыс. долларов от главы попечительского совета премии, Бориса Березовского, получили писатель Василь Быков, драматург Александр Володин и другие. Эрнст Неизвестный с восторгом говорил журналистам о том, что предприятие «ЛогоВАЗ» финансирует премию «Триумф» и налоговая инспекция не обдирает его за это, что само по себе уникальное явление в России, которое пока, к сожалению, не может стать массовым.

Мастера культуры ничуть не были сконфужены тем, что меценат той же самой рукой ранее организовал на государственном канале гнусную информационную кампанию по дискредитации политических оппонентов и что деньги, вручаемые им, не очень приятно пахнут. Ну хотя бы потому, что «ЛогоВАЗ» Березовского обокрал и обескровил одно из крупнейших и лучших предприятий российского автопрома, а его «Автомобильный всероссийский альянс» — AVVA — обокрал жителей страны на 50 млн долларов. Мастера культуры в России зачастую неразборчивы в симпатиях и связях.

Второе пришествие Березовского на «АвтоВАЗ» было роковым и поистине волшебным. Когда в феврале 1987-го Совет министров СССР принимает постановление «О создании кооперативов», Березовский станет развивать разностороннюю и большей частью бестолковую активность.

В какой-то момент Борис сделал даже два захода в сельское хозяйство, но его неординарные шаги в этой области дали трагически смешные результаты. Сначала он вознамерился внедрить лазерную кастрацию кабанов, дабы избавить животное от мучений и, что важно, от потери веса в результате болезненной операции. Дело не пошло: два кабана издохли сразу же, а кончины третьего экспериментатор благоразумно решил не дожидаться, чтобы не огрести от мужиков порцию совершенно ненаучной критики. Аналогично завершились и опыты Березовского в сфере птицеводства. Туда он привнес некие животворные импортные кормовые добавки, от которых куры, натурально, передохли. Причина того осталась невыясненной. А Борис снова был вынужден позорно отступать, на сей раз — от яростных птичниц.

После некоторых раздумий Березовский решает вернуться на привычное поприще: создать совместную с «ВАЗом» фирму по продаже ценнейших запчастей. Чтобы убедить «вазовских» функционеров согласиться на это, он днями преследовал и осаждал их: звонил, приходил в кабинет, просачивался в квартиры, говорил безостановочно, в их отсутствие убеждал их жен.

В конце концов, в апреле 1989 года на свет появляется предприятие «ЛогоВАЗ». Чтобы обосновать его создание, Березовский придумал хитромудрую схему: привлек к участию в компании сотрудников своего НИИ и сформулировал миссию фирмы как разработка для Волжского автозавода технологических и инвестиционных решений на базе знаний Академии наук.

В действительности за все время существования «ЛогоВАЗ» не предложил заводу ни одной идеи и ни одной концепции. Вместо этого фирма забирала автомобили по государственным расценкам или даже в кредит, продавала их по рыночным ценам и возвращала предприятию деньги через два-три месяца, что в условиях инфляции означало колоссальные для завода потери.

К середине 1990-х «АвтоВАЗ» был уже на грани нищеты, выпотрошенный и выдоенный дилерами, которые зарабатывали баснословные деньги. Позже Березовский придумает, как возвести в систему 20-процентный доход от стоимости автомобиля в обход налогов. Автомашины, которые отправлялись на экспорт, не облагались НДС. Борис Абрамович смекнул, что, если автомобиль отправить на экспорт, а потом вернуть, НДС государству платить не нужно, можно оставить его себе. Поначалу машину и вправду вывозили за пределы России, а потом вывозили только документы.

На специальных точках «Жигули» продавали гораздо ниже обычной цены. С завода их отгружали специально созданным «левым» фирмам, которые тут же исчезали, не успев расплатиться. Убытки получал завод, а Березовский получал бесплатные автомобили, которые необходимо было продать максимально быстро, до возбуждения уголовного дела.

В 1993 году Березовский вместе с гендиректором «АвтоВАЗа» Владимиром Каданниковым и губернатором Самарской области Константином Титовым объявили сбор средств на строительство «народного завода», который якобы будет выпускать по-настоящему доступный, «народный» автомобиль. На создание «российского Volkswagen» они собрали 50 млн долларов, но завод строить даже не начали. Деньги простодушным акционерам «Автомобильного всероссийского альянса» тоже не вернули.

Возбудить уголовное дело по хищениям на «АвтоВАЗе» удалось лишь после поспешного перемещения Березовского в благословенную Англию, в 2002 году. Генпрокуратура, правда, занялась лишь хищением 2 тыс. 322 автомашин, которые «ЛогоВАЗ» получил в 1994–1995 годах, но денег за них не отдал. Это 60 млрд неденоминированных рублей, которые увели Березовский, Патаркацишвили и прочие. Контрольный пакет акций «АвтоВАЗа» был возвращен государству в 2004 году усилиями лютого врага Бориса Абрамовича — диктатора Путина. После первых же мероприятий по ограничению воровства на автозаводе его прибыль выросла на 20%.

Б. Березовский. Часть 3

«Нива» для дочери президента

После того как Березовский развинтил «АвтоВАЗ», он понял, что при этой власти в этой стране можно все. И взял выше: стал прицениваться к «Аэрофлоту»

В ноябре 1994 года в вечных дрязгах между соотечественниками Гусинским и Березовским случилось обострение. Счета крупнейшей в России авиакомпании были переведены из «Мост-банка» первого в «АвтоВАЗ-банк» второго. Поначалу Борис Абрамович попросту оттянул у заклятого друга крупного клиента, но, присмотревшись поближе, быстро смекнул, что за ценная птица попала к нему в руки. Чтобы прибрать к рукам все финансовые потоки «Аэрофлота», нужно было всего ничего — убрать строптивого гендиректора, который оказался на удивление честным служакой старой закалки. С помощью Олега Сосковца и Александра Коржакова этот вопрос удалось утрясти: тут как раз под руку подвернулся безработный маршал авиации Евгений Шапошников, который очень кстати ровно ничего не смыслил в финансах.

Маршалу авиации, вероятно, был обещан пост министра обороны, и в ожидании назначения он не слишком-то вникал в дела. Весной 1997 года его таки определят, хоть и всего лишь помощником президента по вопросам авиации, но уже по той простой причине, что «Аэрофлот» натуральным образом надо было спасать. Авиакомпания оказалась опутанной различными структурами Березовского, которые пили ее кровь и доедали ее печень. В управлении к тому моменту сидели люди «ЛогоВАЗа», матерые соратники Бориса Абрамовича, который формально не имел к компании вообще никакого отношения. Однако он «приватизировал директора», и дутые фирмы Березовского замкнули на себе юридическое, рекламное, транспортное обслуживание «Аэрофлота», обслуживание его счетов, продажу билетов, собирали выручку с заграничных представительств перевозчика и даже пролетные сборы, которые со времен СССР и по сей день платят «Аэрофлоту» иностранные авиакомпании за перелеты над территорией России. Достаточно сказать, что за три года прибыль авиаперевозчика в сумме 65 млн долларов превратилась в убытки в сумме 93 млн долларов. По данным Генпрокуратуры, лишь прямой ущерб «логовазовских» хозяйственников составил 300 млн долларов.

После ухода Шапошникова Борис Абрамович сильно надеялся посадить на его место своего подручного Николая Глушкова, однако в кресле гендиректора «Аэрофлота» появился ельцинский зять Валерий Окулов, который хоть и не начал сразу же чистку рядов, но со временем вытеснил Березовского из компании. Было это уже ближе к концу 90-х, когда даже при дворе древнего царя Бориса звезда Бориса Абрамовича стала закатываться.

А поначалу в кремлевских коридорах Березовскому фартило

Жизнь подкинула ему в разные годы несколько судьбоносных встреч, которые вывели аферы сгорбленного фарцовщика на государственный уровень.

Одна из таких встреч произошла еще в НИИ, где оппонентом молодого ученого Бориса при защите диссертации стал профессор Олег Иванович Авен. Березовский коротко сойдется с его сыном, Петром Авеном, который и введет его в большую политику — например, познакомит с президентским зятем Валентином Юмашевым, в другой раз и с питерским чиновником Владимиром Путиным, в третий — с Романом Абрамовичем.

В бытность Авена министром внешнеэкономических связей в правительстве Гайдара, по его собственным словам, согбенный предприниматель шаркал за ним следом, таскал чемоданы, носил над ним зонт. Но когда Петр Олегович лишился министерского поста, тут же куда-то подевался. Он, впрочем, по-своему отблагодарил Авена, взяв его к себе в «ЛогоВАЗ» консультантом, и даже дал ему белый «Мерседес» с водителем. Но тот прослужил у товарища не больше года. Всю свою жизнь Березовский бросал и напрочь забывал людей, которые переставали быть ему полезны.

И с Юмашевым, и с Татьяной Дьяченко Борис Абрамович сошелся на ниве спекуляции автомобилями. По словам Александра Коржакова, президентской дочке Березовский презентовал для начала экспортную «Ниву» с кондиционером, стереозвуком и велюровым салоном, а следом — «Шевроле-Блэйзер».

Дочь царя Бориса долго ждала человека вроде Бориса Абрамовича. Она истосковалась в безвестности и пренебрежении ельцинского круга: дочери президента хотелось власти и очень не терпелось войти в историю. И она туда вошла.

Как вспоминает один из тех, кто в те годы игнорировал Татьянины амбиции, бывший шеф охраны Ельцина Александр Коржаков, в 96 году президент побывал с официальным визитом во Франции. Тамошние журналисты активно зубоскалили по поводу дебюта в политике дочери президента Жака Ширака — Клод. Девушка активно работала на победу отца в последних выборах и стала признанным авторитетом в области PR.

Образ Клод был благополучно пересажен на русскую почву, ибо окружение Ельцина — Березовский, Юмашев, Чубайс — давно нуждалось в рычагах воздействия на Ельцина. По их представлениям, это должен был быть человек честолюбивый, непрофессиональный, внушаемый, но которого Борис Николаевич ни при каких обстоятельствах не отдалил бы от себя. Упивавшаяся собственной значимостью Таня, доносившая до ушей президента чужие интересы и мнения, вполне годилась на эту роль.

Поначалу президент встретил Бориса Абрамовича настороженно

Но тут подвернулся случай. 7 июня 1994 года у дома № 40 по Новокузнецкой улице в центре Москвы, где располагался дом приемов «ЛогоВАЗа», на Березовского было совершено покушение. Бомба взорвалась в «Мерседесе» представительского класса, в котором Борис Абрамович выезжал из ворот. В результате погиб водитель автомобиля, были ранены охранник и восемь случайных прохожих.

Соратник Березовского по «ЛогоВАЗу» Самат Жабоев вспоминает, как тот первым делом помчался в президентский клуб, зная, когда там будет Ельцин, чтобы явиться перед ним во всей красе: обожженным, забинтованным, с повязкой на глазу. Лишь убедившись, что президент совершенно потрясен, он махнул лечиться в Швейцарию. После этого гарант начал воспринимать Березовского с долей сострадания. А тут еще и петиция деятелей культуры подоспела, в котором Рихтер, Вознесенский, Ахмадулина, Табаков, Спиваков и другие писали о том, что в лице Бориса Абрамовича «убивали ростки новой экономики, первые усилия поднять страну из паралича, убивали одного из выдающихся меценатов из когорты нынешних Морозовых, Третьяковых, Мамонтовых».

Через пару месяцев на 3-й Тверской-Ямской улице в Москве в своей автомашине был взорван известный московский криминальный авторитет, лидер Ореховской преступной группировки Сергей Тимофеев по кличке Сильвестр, которого считали организатором покушения на Березовского. «Когорта нынешних Морозовых, Третьяковых, Мамонтовых» не дала себя в обиду.

Б. Березовский. Часть 4

Еврей при государе

Приватизация Ельцина олигархами прошла в лучших традициях приватизации в России: президента не просто купили, но и заставили за него приплачивать

Первое одолжение, которое Борис Абрамович сделал Ельцину, — профинансировал издание написанной Юмашевым книги «Записки президента».

Щедрость, впрочем, никогда не была ему свойственна даже в такие судьбоносные моменты, поэтому основную часть расходов он повесил на «АвтоВАЗ». Взамен Березовскому отдали контроль над ОРТ, которое формально хоть и осталось государственным, но перешло полностью в его распоряжение. Видеть себя на экране, слышать и читать — одна из главных страстей Березовского, без самого себя на газетных полосах он давно зачах бы.

В свою медиаимперию Борис Абрамович добавил «Независимую газету», журнал «Огонек», где, как и раньше, работал Валентин Юмашев, издательский дом «Коммерсантъ», радиостанцию «Наше радио», канал ТВ-6. Заполучив главную кнопку страны, Березовский обрел инструмент не только для формирования собственного имиджа государственного мужа, высказываясь по поводу и без, фигурируя в кадре с разными высокопоставленными людьми и как бы невзначай «предугадывая» назначения и отставки. Он еще получил средство влияния на президента и его Семью.

Как известно, курочка по зернышку клюет, и вот уже вслед за ОРТ Борис Абрамович потянул к себе «Сибнефть». Во времена залоговых аукционов Березовский еще не был в силе, поэтому весь пирог пронесли мимо него, остался только шанс схватить кусок со стола после банкета.

И Борис Абрамович его не упустил. Речи о том, что, попав к нему в руки, ОРТ станет цветущим и прибыльным предприятием, были молниеносно забыты: Березовский сформулировал мысль о том, что на содержание канала накануне выборов надо найти денег, а то как бы чего не вышло. А взять их можно в «Сибнефти» — если отдать ее ему, Березовскому. Таким образом судьба аукциона была решена, а мелкие недоразумения вроде сопротивлявшегося продаже директора Омского нефтезавода Лицкевича были решены в уже знакомом стиле: в нужный момент он утонул, купаясь в Иртыше.

Слабеющий Ельцин увязал

Чем стремительнее дело двигалось к 1996 году, к выборам, тем больше слабеющий Ельцин увязал в обязательствах и задолженностях. Его шансы быть честно и самостоятельно переизбранным после пяти лет бессовестных и бесчеловечных реформ стремились к нулю. На встрече с группой сделавших на него ставку олигархов президент, по сути, взял на себя обязательство узаконивать и обеспечивать в дальнейшем их чудовищные прибыли, выраженные в практически отданных даром предприятиях, учитывать их интересы, мнения, обеспечивать их безопасность и безнаказанность. После встречи Березовский побеседовал с семьей отдельно, чтобы зафиксировать свою личную историческую роль.

Однако «семибанкирщина» поимела на выборах в 1996 году не только эту выгоду, хотя, казалось бы, куда уж больше. Олигархи радостно распилили колоссальный выборный бюджет этой кампании. Победа Ельцина стоила, по разным данным, от 2 до 4 млрд долларов. Последнюю попытку противостоять этому пиршеству незадолго до второго тура предпринял шеф президентской охраны Коржаков, задержав двух сотрудников его штаба с коробкой из-под ксерокса, набитой долларами.

Березовский и Чубайс объявят эту борьбу с несунами попыткой переворота, и Коржакова уволят. Для этого Борис Абрамович проведет целую операцию устрашения Татьяны Дьяченко: пригонит к президентскому клубу бойцов собственного охранного предприятия «Атолл», расставит их по периметру с помповыми ружьями и будет пугать ими царевну: вон, мол, уже окружают. Насмерть перепуганная, давно и глубоко обиженная на Коржакова, она уломает папу изгнать чересчур любопытного начальника охраны. Другим голосом в ельцинских ушах станет Чубайс: он просто скажет, что либо Коржакова убирают, либо он, Чубайс, умывает руки, и как тогда будет переизбираться Ельцин — одному Богу известно.

Ельцин, как и Брежнев 80-х: смертельно усталый правитель, которому не дают уйти

Приватизация Ельцина российскими олигархами прошла в лучших традициях приватизации в России: президента не просто купили, но еще заставили за него приплачивать. Разбитый инфарктами, с помутившимся рассудком, но до смерти боящийся уходить «гарант» стал золотой жилой для своего окружения. «Именно такой Ельцин — слабый, больной, не понимающий, на каком свете находится, — нравился олигархам больше всего, — пишет в книге "Березовский и Абрамович. Олигархи с большой дороги" Александр Хинштейн. — Чем меньше времени проводил он в Кремле, тем шире простор для деятельности открывался перед новоявленной семибоярщиной. ("Я и еще шестеро россиян, мы контролируем половину всей российской экономики", — хвастал перед журналистами Березовский.)».

Ельцин 1996-го — такая же трагическая фигура, как и Брежнев 80-х: смертельно усталый правитель, которому не дают уйти, потому что окружению он нужен как символ власти и потому что оно держит его в этой узде в своих интересах, не зная сострадания. Главной погонщицей загнанного Ельцина была его родная дочь Татьяна, а рядом с ней, как тени, вились ее муж Юмашев, главный реформатор Чубайс и Березовский — как он назвал себя в одном интервью, «еврей при государе».

– С одной стороны, политика мне очень нравится, потому что если у меня есть способности, то они именно в политике, — разглагольствовал Березовский в июне 2011-го для журнала GQ. — Но одновременно я считаю, что, видимо, у меня некий дефект внутренний, потому что я ненавижу власть. Я ходил во власть только по одной причине, потому что считал, что занимаюсь тем, что действительно важно. Например, мы смогли подписать мирный договор с чеченцами. Прекратили войну — и это было важно.

И воевать, и договариваться с чеченцами для Бориса Абрамовича было посильной задачей. После захвата и развала больших государственных компаний, после приватизации власти в стране впереди маячило лишь одно достойное по размеру прибыли предприятие — война.

Б. Березовский. Часть 5

Ответственный за госбезопасность

В Чечне олигарх угрожал генералу Пуликовскому «купить его вместе со всей дохлой группировкой»

Взаимная слабость между Березовским и чеченцами зародилась еще во времена «ЛогоВАЗа». Тогда, в самом начале 90-х, вопросами безопасности предприятия занимались представители этого маленького, но гордого народа. Главный редактор русской редакции «Форбс» Пол Хлебников в книге «Крестный отец Кремля Борис Березовский, или История разграбления России» утверждал, что становление «ЛогоВАЗа» происходило под «крышей» чеченских бандитских группировок, а само покушение на Бориса Абрамовича в 1994 году было следствием войны за влияние на «ЛогоВАЗ» между чеченцами и «солнцевскими». Березовский был взбешен этой книгой, а Пол Хлебников — застрелен из пистолета-пулемета в Москве в 2004 году.

Осенью 1996 года в практически независимой, победившей целую российскую армию Ичкерии сепаратисты праздновали назначение Березовского заместителем секретаря Совета безопасности РФ. Террорист Салман Радуев, к примеру, говорил журналистам, что Березовский — человек «благородный».

По свидетельству бывшего руководителя охранного предприятия «Атолл» Сергея Соколова, с этого самого 1996 года лидеры чеченских бандитов так и паслись в доме приемов «ЛогоВАЗа» в Москве. Там бывали Арби Бараев, Ахмед Закаев, Шамиль Басаев, Мовлади Удугов. Иные даже с оружием.

Чеченцам было за что благодарить Бориса Абрамовича. Это он да еще мечтавший о лаврах миротворца генерал Лебедь привезли сепаратистам шикарный Хасавюртовский мир, причем в тот самый момент, когда бандиты уже считали свои последние дни.

Ошалевшие от свалившейся на них удачи Масхадов и Яриханов позже рассказывали: «Мы считали, что все, конец — именно летом 1995 года. Нас оставалось человек 18… Мы были в штабном вагоне Джохара и готовились, в общем-то, к смерти».

Как именно проходили переговоры, передал заместитель полпреда российского правительства в Чечне Михаил Денисов. По его словам, договаривались долго и трудно, но вдруг вмешивался Борис Абрамович, отводил в сторону Мовлади Удугова, а по возвращении начинал сдавать позиции российской стороны.

За несколько месяцев до назначения заместителем секретаря Совбеза, в августе 1996-го, Березовский появился в Чечне с неясными полномочиями. Осатаневшие от злобы федералы тогда зачем-то сдавали боевикам Грозный и выпускали их, полностью блокированных, целыми и невредимыми. Такое в течение первой чеченской кампании случалось сплошь и рядом: когда сепаратистов загоняли в угол, откуда-то сверху поступал сигнал отступать.

Генерал Пуликовский, упорно не желавший отводить войска, вынудил миротворцев Лебедя и Березовского лично прилететь в Чечню. Первым делом они напрямую отправились к Масхадову. Лишь потом столичные чиновники явились в штаб федералов.

– Я, как командующий группировкой, не согласен с такой позицией и считаю, что вы должны были прежде всего встретиться с руководством Объединенной группировки войск. Мы здесь давно собрались и ждем вас. Нам есть что сказать. Неужели перед встречей с Масхадовым вас не интересовало наше мнение, наша оценка ситуации? — в лоб спросил Пуликовский.

– Ты, генерал, можешь считать все что угодно, — ответил Борис Абрамович. — Твоя задача: молчать, слушать и выполнять то, что тебе мы с Лебедем говорим. Понял?

– Вы говорите, не думая о тех людях, которые сейчас в Грозном в полном окружении кровью харкают, — не унимался Пуликовский. — Они ждут моей помощи. Я обещал…

– Я тебя, генерал, вместе с твоими людьми, вместе со всей вашей дохлой группировкой сейчас куплю и перепродам! Понял, чего стоят твои обещания и ультиматумы?

Так заключался выгодный чеченцам и Березовскому мир с Ичкерией.

Монетизировать прекращение активных боевых действий Борису Абрамовичу удалось очень быстро. Вместе с чеченскими партнерами он развернул бизнес на похищении людей. После выхода федералов из мятежной республики цены на живой товар совершили мощный рывок. Если во время войны пленного меняли на бандита по тарифу один к одному, то теперь размеры выкупа достигали 1–2 млн, а за жизнь полпреда Ельцина в Чечне Валентина Власова заплатили 6 млн долларов.

То и дело в СМИ возникало лицо Бориса Абрамовича, который в аэропорту возвращал родине еще одного кавказского пленника. Известны случаи, когда Березовский платил боевикам деньги за то, чтобы они не отпускали заложников без его участия. Удивительно, но этот период в карьере Бориса Абрамовича — практически единственный, когда он в самом деле платил. Обычно он лишь обещал заплатить или перекладывал эту обязанность на других. Наверное, здесь это было чревато совсем уж нежелательными последствиями.

Ответственный за госбезопасность Борис Березовский прямо и косвенно финансировал владевшие Ичкерией бандформирования. Косвенно — организуя похищение людей и их последующий выкуп. Прямо — выплачивая деньги, например, 2 млн долларов Шамилю Басаеву, которые были потрачены на «помощь ветеранам буденновского рейда». В ходе теракта в Буденновске, напомним, погибли 129 человек. Басаев потом пояснил, что видный российский чиновник выплатил ему эти деньги в знак уважения и дружбы, как возмещение нанесенного Россией Чечне ущерба.

Отец всех революций

Ныне лондонские дни Бориса Абрамовича печальны и одиноки. В делах сердечных, как и во всех остальных, всю свою жизнь он был неопрятен. В какое-то время Березовский умудрялся жить на три дома одновременно, деля самую молодую любовницу с молодым соперником, заботясь о чистоте его дубленки и вызволяя его из милиции. Позже в Москве Борис Абрамович содержал малолетнюю «мадемуазель», позволяя ей поддерживать отношения с другими мужчинами и уверяя знакомых, что не пройдет и года, как она в него до смерти влюбится. Официально Березовский был дважды женат и дважды разведен, причем последний его развод стал рекордным по размеру отступных в Великобритании — от 165 до 220 млн фунтов стерлингов.

С лучшим учеником и партнером Романом Абрамовичем Березовский тоже «развелся» и тоже не на самых выгодных для себя условиях. В суде Лондона он пытался доказать, что в дни бегства из России отдал Абрамовичу за бесценок акции ОРТ, «Сибнефти» и «Русала» второпях и под давлением. Суд отказал Березовскому, и ему пришлось отозвать аналогичные иски к совладельцу «Металлоинвеста» Василию Анисимову и семье покойного Бадри Патаркацишвили, которых он также обвинял в том, что ему не доплатили. Обстоятельства Бориса Абрамовича столь печальны, что он стал первым человеком из списка «Форбс», кто пожаловался, что его состояние преуменьшают, а не преувеличивают. Отказываться от статуса всемогущего демонического существа и признавать близость банкротства выше его сил.

На самом деле Борис Абрамович всегда был никудышным бизнесменом. Даже стабильно работавшие без его вмешательства предприятия (вспомним «АвтоВАЗ» и «Аэрофлот»), за счет которых он кормился, Березовский доводил до истощения. А завладев «Сибнефтью» и «Русалом», он оставил их на Абрамовича, поскольку был чересчур увлечен тараканьими бегами в сфере политики.

Сутяжничество — единственное, что нынче осталось Березовскому, ибо дела его на ниве революций тоже идут не шибко хорошо. Все эти годы он, как злобный карл в пещере, пророчит, что Путин вот-вот уйдет, потому что он дурак и никому не нужен. Однако теперь его прорицания сбываются не так четко, как те, что он озвучивал на камеру во времена ельцинского двора, когда заранее знал, что будет завтра.

Чтобы окончательно не впасть в забвение, Борис Абрамович вынужден объявлять себя отцом всех революций, происходящих на просторах бывшего СССР, а в непогоде, тошноте и дизентерии отыскивать следы агентов Кремля. Сами революционеры все чаще от Березовского открещиваются. Его последним крупным проектом стал бывший шеф в Совете безопасности, Иван Рыбкин, который решил побороться за президентское кресло в 2004-м, но и он закончился оглушительной глупостью.

Накануне той комбинации в беседе с одним российским журналистом Борис Абрамович заявил о том, что «популярность Путина может и упасть, но надо принести сакральную жертву в интересах демократии, чтобы все содрогнулись и отвернулись от Путина». Вслед за тем Рыбкин публично произнес магическую формулу Березовского о том, что Путин причастен к взрывам домов в Москве в 1999 году, которые стали причиной ввода войск в Чечню, и внезапно исчез. Томительное ожидание длилось пять дней и должно было завершиться как-то страшно, но Рыбкин вдруг вынырнул в Киеве и объяснил, что гулял, потому что погода хорошая. Когда стало уже слишком смешно, претендент начал что-то путанно рассказывать про Масхадова, бутерброды и «ужасные извращения», но в конце концов стушевался и кандидатуру свою снял.

Дальше в лондонском алькове Бориса Абрамовича перебывали демократы Юшенков и Похмелкин, редактор газеты «Завтра» Проханов, идеолог КПРФ Кравец. В 2003-м году в Подмосковье тогдашний руководитель информационного центра КПРФ Илья Пономарев убеждал соратников в том, что нет ничего постыдного в финансировании партии олигархами, ибо вон и Ленин — голова, а «не гнушался брать деньги как у российских, так и у иностранных промышленников, а затем использовал эти средства против них же самих».

Сам Березовский готов финансировать хоть черта лысого, лишь бы про него не забыли. Запамятовав про намерение приватизировать КПРФ, Борис Абрамович назовет своей главной неудачей то, что Ельцина не удалось подвигнуть на два необходимых шага: суд над коммунистами и запрет для бывших сотрудников советских спецслужб на занятие любых государственных должностей. Вообще, после того как на излете ельцинской эпохи он доигрался до того, что надул самого себя, Березовский говорит все обильнее и все больше путается.

Самое страшное в Березовском — то, что этот маленький, с полным ртом торопливых и неразборчивых фраз, сгорбленный спекулянт смог оказаться в автомобилестроении, в авиации, в Кремле. Феномен Бориса Абрамовича — в ничтожестве той власти, при которой он мог то ли быть, то ли казаться «серым кардиналом».


Дмитрий Трунов

Как предавали Россию.

Е. Гайдар. Часть 1

Почему-то глава кабинета министров РФ считал, что уход из жизни людей, неспособных противостоять реформам, — дело естественное

После смерти Егора Гайдара 16 декабря 2009 года российские либеральные круги затеяли не то чтобы политический, а скорее нравственный реванш в надежде реабилитировать героев эпохи 90-х, выброшенных страной за их заслуги на свалку. Автор экономических реформ предстал в воспоминаниях единомышленников в образе либерального святого, великого ученого мужа, экономиста и крупного государственного деятеля, спасшего страну от неминуемого голода и неизбежной войны. Известный исследователь творчества Михаила Булгакова Мариэтта Чудакова даже написала весьма храбрую книгу о Гайдаре, по художественному жанру располагающуюся где-то между житиями святых и произведением «Ленин и печник». Книга эта называется «Егор: Биографический роман. Книжка для смышленых людей от десяти до шестнадцати лет».

Нашлись в толпе провожающих Гайдара и другие бытописатели — например, Гавриил Попов и Юрий Лужков, которые вспомнили о покойном такой, среди прочих, эпизод. «Был февраль 1992 года. На совещании, которое вел Егор Тимурович, рассматривались неотложные меры по финансированию социальных программ. <…> Шло обсуждение социальных вопросов по строительству школ, по пенсиям, к тому времени почти обнуленным, по сбережениям граждан, тоже превратившимся в пыль. И все тот же один из авторов этой статьи проинформировал Гайдара о том, что в Зеленограде наша медицина зафиксировала 36 смертей из-за голода. На это Гайдар ответил просто: идут радикальные преобразования, с деньгами сложно, а уход из жизни людей, неспособных противостоять этим преобразованиям, — дело естественное. Тогда его спросили: Егор Тимурович, а если среди этих людей окажутся ваши родители? Гайдар усмехнулся и сказал, что на дурацкие вопросы не намерен отвечать».

В то же самое время, пока либеральная интеллигенция провожала Гайдара патетическими восклицаниями, оставшийся в живых после его реформ народ в массе своей поминал реформатора бранью. В отличие от либералов-западников простое, неискушенное и не по-модному патриотически настроенное народонаселение России видит в реформаторе 1990-х как раз не спасителя от голода, разрухи и войны, а виновника всего вышеперечисленного. Впрочем, как раз мнение народонаселения самого Гайдара трогало, судя по всему, крайне мало — как и вообще судьба страны, попавшей ему в руки на кривой дороге российской истории.

А между тем цифры суровой официальной статистики неумолимы: ВВП, который начал снижаться в 1989 году, с каждым годом продолжал резкое падение и в 1996 году снизился до 58,2% к уровню 1989 года. Примерно на этом показателе ВВП оставался до 1999 года. Средние реальные доходы населения в 1992 году сократились почти в два раза по сравнению с уровнем 1991 года, у трети населения (42,6 млн человек) доходы опустились ниже прожиточного минимума. Материальное состояние семей, согласно опросу ВЦИОМ, снизилось настолько, что 54% россиян «еле сводили концы с концами», 31% — «жили более или менее прилично», 9% находились «за гранью бедности» и лишь 4% не испытывали затруднений. В 1992 году (по сравнению с 1991 годом) потребление мяса и мясопродуктов сократилось на 14%, молочной продукции — на 15%, рыбы и рыбопродуктов — на 20%, сахара и кондитерских изделий — на 13%. Зато увеличилось потребление хлеба и хлебопродуктов — на 4%, картофеля — на 6%: калорийность питания пришлось поддерживать за счет более дешевых углеводов. Социолог Сергей Кара-Мурза писал: «Уже в 1992 г. произошло резкое и глубокое ухудшение питания большинства населения», а директор Института проблем рынка РАН Николай Петраков отмечал, что «именно при Гайдаре как раз и появились голодные люди». По данным Госкомстата, ухудшение уровня жизни и питания началось в 1991 году, когда сократилась реализация основных продуктов: мясо и птица — на 21%, молоко — на 13%, масло животное — на 18%, масло растительное — на 17%, сахар — на 20%, картофель — на 17%, овощи — на 22%.

В разрухе пребывало все, что создал советский народ: промышленное производство, сельское хозяйство, наука, культура, образование. Это разрушение было самым всеобъемлющим в XX веке. Ни Первая мировая война, ни октябрьский переворот 1917 года, ни Великая Отечественная не приводили к столь плачевным и глобальным последствиям — экономическому кризису, в который повергли Россию «младореформаторы».

Согласно докладу «О состоянии здоровья населения РФ в 1992 году», за 1992 год численность безработных увеличилась почти в 10 раз, составив к началу следующего года 577 тыс. человек. Доктор экономических наук профессор Валентин Кудров в учебнике «Мировая экономика» пишет, что в 1991 году уже существовала скрытая безработица, достигавшая 35% трудоспособного населения.

Кибальчиш на капитанском мостике

Готовиться к своей особой роли в судьбе советской Родины Гайдар начал еще в 1983 году. Тогда в качестве эксперта он сотрудничал с государственной комиссией, которую учредил Юрий Андропов. Ее коллектив изучал возможности хозяйственных реформ в рамках существующей социалистической экономики. Основным местом работы Гайдара, впрочем, оставался Всесоюзный НИИ системных исследований. Его руководителем во ВНИИСИ, а позже в Институте экономики и прогнозирования научно-технического прогресса АН СССР был известный экономист, автор программы «500 дней» Станислав Шаталин, одним из сотрудников — Петр Авен, будущий подельник по реформам.

По словам Гайдара, задачей сформированной Андроповым комиссии была подготовка умеренной программы экономических изменений. Заказчиком таких реформ было молодое поколение членов Политбюро под предводительством Горбачева. За основу преобразований предлагалось взять венгерские экономические реформы 1968 года. Реформа хозяйственной системы в Венгрии предусматривала мягкое внедрение рыночных механизмов в плановую экономику: отмену директивных плановых показателей в целых отраслях, изменение показателей оценки работы предприятий, создание фонда участия трудящихся в распределении прибыли и т.д. В конце концов предложения андроповской комиссии были отвергнуты, но Гайдар оказался вовлечен в группу экономистов, которая активно искала методы преобразования явно нездоровой, на их взгляд, советской экономики.

Начиная с 1986 года экономисты, ломавшие голову над реформами в СССР, стали собираться на семинары. Первая такая встреча состоялась в пансионате «Змеиная горка» в Ленинградской области. В семинарах участвовали две группы специалистов — московская, в которую входил Егор Гайдар, и ленинградская, которую представлял, в частности, Анатолий Чубайс. Они обсуждали разрастание финансового кризиса в Советском Союзе, реформирование банковской системы, проблему прав собственности.

По воспоминаниям Виктора Алксниса, будущий реформатор скорее был сторонником «РЕГУЛИРУЕМОЙ ГОСУДАРСТВОМ рыночной экономики и был категорическим противником стихийного рынка образца XIX века, который он "успешно" построил в России».



Со временем взгляды Егора Гайдара эволюционировали от представления о необходимых переменах в экономике СССР до уверенности в том, что саму эту экономику следует демонтировать как не имеющую права на существование. Уже в 1988 году участники семинара договорились до того, что крах СССР неизбежен. Гайдар, как он утверждает, пришел к этой мысли позже — только в 1990 году, после отказа от программы «500 дней», предложенной Шаталиным и Явлинским.

Окончательное и бесповоротное решение идти во власть Гайдар принял в августе 1991 года, в дни путча. Тогда он покинул КПСС, в рядах защитников Белого дома познакомился с Геннадием Бурбулисом, который и убедил Ельцина доверить реформы именно ему. К этому времени команда Гайдара была фактически сформирована: почти весь «классический состав», включая и Чубайса, и Авена, участвовал в семинаре в венгерском Шопроне в июле 1990 года, а весной 1991-го — в конференции во Франции. С сентября 1991 года эта команда разрабатывала реформы уже на 15-й даче в Архангельском.

Считается, что Гайдар повел себя мужественно, возглавив реформы. В либеральной среде бытует такая героическая легенда о том, что все ушли, а Мальчиш-Кибальчиш остался. «Гайдар был человек крайне мужественный… Его очень легко можно представить на капитанском мостике, когда корабль сел на мель и тонет. И он дает команды. Ему это очень просто давалось, он был очень смелый», — живописует коллегу Петр Авен в интервью журналу «Forbes».

Так же себя воспринимал и сам Гайдар. Поэт и эмигрант Наум Коржавин однажды передал рассказ одного из американских экономических советников о том, как они, собравшись «лечить» российскую экономику, «вскрыв тело “больного” на операционном столе, с удивлением обнаружили, что внутренние его органы устроены совсем не так, как их учили в университетах. Этого было достаточно, чтобы большинство иностранных молодых специалистов отказалось от участия в престижном эксперименте и уехало». А Гайдара удержало научное любопытство.

«Вы действительно считаете, что если бы в условиях экстремального кризиса конца 91 — начала 92 года мы поступили так, как описываемые вами американские экономисты, дело пошло бы лучше?», — патетически воскликнул тогда реформатор.

На самом деле вся эта история с незаменимым Гайдаром у руля — миф, сказка все про того же Мальчиша-Кибальчиша. Ее для собственной реабилитации придумала кучка либералов, проводивших эти реформы и/или что-то в результате оных поимевших. В стране существовал мощный класс компетентных советских руководителей, работавших в реальной экономике, которых Гайдар, Чубайс и Кох насильно вытесняли даже из отраслей, из руководства предприятиями, как ненавистных «красных директоров».

Были вполне готовые проводить реформы Григорий Явлинский, Станислав Шаталин, Аркадий Вольский, Юрий Скоков и много кто еще. Но Ельцин с хорошо известным упрямством прораба провел во власть Гайдара. Тому было несколько причин. Чудакова пишет об этом так: «Ельцин устал от тех, про кого в России говорят — "мужик": "отличный мужик", "настоящий мужик". Устал от их мата, густо покрывающего поле любой беседы… И вот перед ним был тот, к кому слово "мужик" совсем не прилипало»… Как и все интеллигентские представления о Гайдаре, эта версия придумана для эстетического применения — ради вычуры и красоты.

Во-первых, Гайдар пообещал Ельцину именно обвальный характер реформ. Постепенные преобразования, растянувшиеся на годы по тому же венгерскому сценарию, не могли бы удовлетворить уральского строителя, чудом прорвавшегося во власть. Не настолько суверенно там, во власти, он себя чувствовал. Ельцину нужно было экономическое чудо за полгода, которое он мог бы в пику коммунистам предъявить народу: вот, они не могли, а я — смог. Во-вторых, Гайдар посулил Ельцину крупную денежную поддержку со стороны Международного валютного фонда. А «американский обком» связывал такую поддержку со своим желанием видеть во власти исключительно тех людей, которые были бы ему выгодны для полной и максимально мстительной победы в холодной войне. США нужны были Козырев, Гайдар, Чубайс и Кох, чтобы организовать в новой России распродажу активов, утечку военных технологий, обнищание и смертность населения, разгул криминала и войну. Все это Гайдар им обеспечил.

Часть 2

Экспериментаторам ничем не грозил катастрофический провал «смелого» эксперимента с целой страной

Сверхсмертность — как в блокадном Ленинграде

Либерализация цен — без широкого общественного и экспертного обсуждения, без проведения разумной приватизации, без введения мер по сохранности сбережений граждан — была объявлена в январе 1992 года. Вечный круглый отличник и медалист, доктор экономических наук, как герой сказки «…и о его твердом слове» без колебаний встал на капитанский мостик. О самозваных докторах, «правительстве завлабов» профессор Колумбийского университета и лауреат Нобелевской премии по экономике Джозеф Стиглиц потом скажет: «Величайший парадокс в том, что их взгляды на экономику были настолько неестественными, настолько идеологически искаженными, что они не сумели решить даже более узкую задачу увеличения темпов экономического роста. Вместо этого они добились чистейшего экономического спада. Никакое переписывание истории этого не изменит».

В 90-е годы ученые экономисты нанесли стране чудовищный, по многим позициям невосполнимый ущерб. В результате реформ в стране вместо провозглашенной рыночной экономики была создана система, ориентированная на финансово-торговые спекуляции и растаскивание природного и созданного Советским Союзом богатства.

В результате либерализации цен и последующей гиперинфляции индекс потребительских цен с 1992 по 1995 год увеличился в 1187 раз. Из-за отсутствия финансирования рухнули наукоемкие производства, современные технологии были заброшены, экономика деградировала в техническом отношении. При этом прекращение финансирования научно-исследовательской и опытно-конструкторской деятельности аргументировалось академичным «невмешательством государства в экономику», которая якобы сама должна была все починить. «Ваши станки — дерьмо, никому не нужны; что надо — будем скупать за границей», — отрезал однажды Гайдар. Советская наука, к которой принадлежал сам реформатор, в 90-е была подвергнута фактическому уничтожению. Усердие, с которым доктор наук стимулировал деградацию специалистов, изумляет. Но пока закрывались НИИ, занимавшиеся технологиями, площадные болтуны, разглагольствовавшие о рынке и демократии, получали свои институты.

Страшнее всего философия невмешательства в экономику сказалась на социальном положении населения. «Экономический детерминизм» реформаторов требовал сокращения бюджетных расходов на образование, медицину, науку и другие отрасли социальной сферы. Немудрено, что реформаторами вообще была провозглашена достаточность для населения России обязательного семилетнего образования. Такая экономия на населении, разумеется, не приводила к экономии самого населения.

Катастрофическое ухудшение питания жителей России повлекло за собой резкий рост заболеваемости и смертности. Сверхсмертность за период 1991–2003 годов составила 4 млн человек — число, сопоставимое со сверхсмертностью в годы Великой Отечественной войны.

Число тяжких и особо тяжких преступлений в России вышло на рекордный уровень (свыше 1 млн 600 тыс. в год в 1994 году) и зашкаливало до 2001 года. Отказавшееся от всяких функций государство стимулировало воцарение в России особой, криминальной реальности, которая охватила все сферы — от крупного бизнеса и власти до армии и милиции.

Всеобъемлющий хаос, паралич административной системы, обнищание силовых структур, хозяйственная разруха — это все необходимые слагаемые для сепаратизма, гражданских войн и оттягивания целых кусков территории. Этот сценарий сполна был воплощен в СССР, причем именно Гайдар входил в экспедицию из доверенных лиц Ельцина, которые приговаривали Советский Союз в Беловежской Пуще. Этот же сценарий был разыгран, хотя и не реализован, в России.

Гайдар категорически отрицал всякую свою вину в вооружении Чечни. «Вопросы передвижения вооруженных сил и распоряжения вооружением никогда не входили в сферу моей компетенции, в том числе в то время, когда оружие было передано Дудаеву. Это находилось в сфере компетенции двух президентов — Советского Союза и России, М. Горбачева и Б. Ельцина, двух министров обороны — Е. Шапошникова и П. Грачева, а также заместителей министра обороны, которые занимались этим вопросом. Я не имел никаких полномочий, прав, обязанностей и возможностей давать указания о том, что делать с вооружением. Правительство не имело никакого административного отношения к этому достаточно закрытому вопросу, который никогда не выносился на правительство и не обсуждался», — писал он.

По словам Гайдара, министр в его правительстве не подчинялся ему, председателю правительства, и он не мог дать ему распоряжений касательно сохранности оружия, которое попало в руки Джохара Дудаева. Если это было так на самом деле, то это и есть апогей гайдаровского хаоса в России, который едва не привел к долгой, жестокой, последней для России войне. В результате дикого управленческого хаоса врага вооружили, внушили ему мысль о безнаказанности, до самого ввода войск позволяли торговать нефтью, накапливая силы. Правительство Ельцина – Гайдара поставило сепаратистов Дудаева в такие запредельно комфортные условия, что вслед за ними в очередь на войну встал весь Северный Кавказ, Татарстан и Башкирия, чье отделение означало бы потерю всего Урала, всей Сибири и всего Дальнего Востока.

И это тоже должен был обеспечить Гайдар. Именно он предотвратил ввод войск в Чечню в ноябре 1992 года, когда армия разводила стороны осетино-ингушского конфликта и когда сепаратисты не были так сильны. Вполне последовательно в декабре 1994 года реформатор осудил ввод войск в Чечню и бомбардировки Грозного. Либеральные концепции Гайдара не предусматривали существования России в ипостаси державы, зато вполне согласовывались с механизмом дальнейшего распада страны на более мелкие территории.

Гайдар упразднил все государственные расходы на поддержание механизмов целостности страны, ее державной роли, ее статуса. Вряд ли он не понимал, что эта страна может существовать лишь в своей исторически заложенной великодержавной роли — иначе она вообще не будет существовать.

Комплекс профессора Преображенского

Знаток творчества Михаила Булгакова Мариэтта Чудакова недаром написала книжку про Гайдара. Потому что это одна и та же культурная среда. Это люди, тоскующие по чугунному теплу квартиры профессора Преображенского, восславляющие Борменталей и ненавидящие Шариковых со Швондерами.



Михаил Булгаков — совершенно блестящий писатель, но мизантроп. В своей прозе Большого Садового кольца он заранее оправдал всю будущую наивную спесь русской интеллигенции, которая вечно готова на эксперименты над «быдлом» и вечно ломает трагедии вокруг того, что они не удаются. Это та самая среда, для которой Родина — место, где от чугунных батарей разливается тепло, и неважно, как называется эта страна и в каких она нынче границах.

Есть свидетельства об одном комичном эпизоде, связанном с кабинетом Гайдара. На самой заре реформ, когда правительство было еще «в розовых штанишках», на одном из первых его заседаний молодые реформаторы поклялись быть чистыми. Все вместе по настоянию Гайдара они отказались от привилегий, обязались не допускать конфликта интересов в своей работе, не заниматься коммерческой деятельностью, не участвовать в приватизации, не улучшать жилищные условия за счет государства. Этот эпизод из серии «черного юмора» можно рассказывать как анекдот. Типично интеллигентское публичное чистоплюйство Гайдара покрывало адову бездну позора и порока: «обязались не допускать конфликта интересов в своей работе» люди, которые распродали страну под столом своим знакомым.

По словам либералов, оправдывающих нынче Гайдара, реформатор не отнял у миллионов россиян все их накопления, всю надежду их жизни — на счетах народонаселения якобы уже были ноли. На эти несуществующие деньги нельзя было ничего купить: потому что «народу ничего не принадлежало». Это логика людей, которые начитались книжек, преисполнились важности и за плохо переваренными теориями не видят живых людей.

Есть люди, которые пишут учебники, и есть люди, которые их читают. Гайдар, безусловно, из вторых: он некритически воспринял опыт маленьких, уютных государств и попытался распространить его на свою громадную страну. Может быть, к лучшему, что его реформы не были закончены: если бы это случилось, у нас, возможно, сегодня были бы маленькие и разные страны. Чтобы провести реформы в 90-е годы в России, нужен был творец, профессор Преображенский. Егор Тимурович, безусловно, оказался лишь учеником, причем бестолковым. И он заставил всех нас за это дорого заплатить.

Гайдар, конечно, сыграл роль лишь исполнителя реформ, заказчиками которых были другие люди. Работа по уничтожению значительной части промышленности, обрушения социального государства, заложения сепаратистских движений имела своих инвесторов, которые впоследствии поделили дивиденды.

Другое дело, что вся эта работа совпала с научным интересом ученого интеллигента Гайдара. С высокомерием и брезгливостью доктора он втолковывал издыхающей от кровопотери стране идеи о спасительности реформ. «Очерк напечатать побоялся, а всю страну вверх дном перевернуть — нет, — сказал о нем Наум Коржавин. — Может, потому, что такая публикация грозила неприятностями лично публикаторам, а неудача "смелого" эксперимента с целой страной экспериментаторам ничем не грозила. "Буду преподавать в каком-нибудь западном университете", — публично ответил молодой реформатор на вопрос, что он будет делать, если все кончится неудачей. Словно речь шла о лабораторном опыте или курсовой студенческой работе. Словно в этот "опыт" не были втянуты судьбы миллионов людей и страны в целом».

Потрясающий, обескураживающий, преступный цинизм. Лабораторный опыт и курсовая работа выполняются для обретения своего опыта, а не ради испытуемого. Чтобы потом читать где-нибудь лекции вне зависимости от исхода.

Как грабили Россию

Анат. Чубайс

«Отец приватизации» много лет учился ненавидеть свою страну в Белоруссии, на Украине и в Австрии

Как сообщили на днях СМИ, материалы дела полковника Владимира Квачкова, которого обвиняют в попытке вооруженного переворота и содействии террористам, переданы в прокуратуру. Внимание общественности к судебному «хождению по мукам» отставного полковника ГРУ привлекает отнюдь не официальное обвинение. Истинная причина, по которой российская Фемида мертвой хваткой вцепилась в военного, — резонансное дело о покушении на Анатолия Чубайса. Хотя затянувшийся уголовный сериал уже давно следовало бы переквалифицировать по статье о предательстве и на скамье подсудимых должен сидеть отнюдь не Квачков, а тот, кто в 90-е с завидной частотой бил себя кулаком в грудь и брал «ответственность на себя». Да так до сих пор и не взял.

Детство

Для того чтобы лучше понять причины непотопляемости и особое место феномена под названием «Чубайс» в новейшей российской истории, имеет смысл отследить аппаратно-политическое происхождение и основные вехи трудовой биографии политика, который сначала самозабвенно крушил советскую систему, а затем, расчистив цивилизационное пространство, занялся постановкой грандиозных социал-дарвинистских экспериментов над населявшими его народами. В данном контексте Анатолий Борисович интересен не столько как личность, сколько как знаковая фигура или символ эпохи, а точнее говоря, стоящих за ним сил, которые до сих пор контролируют политический процесс в России.

Следуя хронологическому принципу, начнем издалека. То есть с детства — периода жизни, когда закладывается если не осознанное отношение к действительности, то во всяком случае определенное мироощущение. Толик появился на свет в 1955 году в белорусском городе Борисов, в нежном возрасте абсолютно не выказывал задатков будущего «либерального терминатора» и ниспровергателя коллективистских устоев советского общества. Детство проходило в стандартном среднестатистическом советском ключе. Казалось бы, сын офицера, ветерана ВОВ, преподававшего марксизм-ленинизм, должен быть в наименьшей степени предрасположен ко всякого рода диссидентским веяниям. Мать нашего будущего антигероя, Раиса Сагал, была экономистом. Данное обстоятельство, судя по всему, оказало решающее влияние на профессиональный выбор ее сына. Оставаясь практически всю жизнь домохозяйкой, она могла уделять достаточно внимания детям. И влиянием мамы, надо думать, юный Толик, в отличие от жертв его антисоциальных постсоветских экспериментов, обделен не был. Как видим, в фамилии родительницы содержится недвусмысленное указание на нерусские корни подрастающего реформатора. Безупречной «пятой графой» не мог похвастать и Борис Матвеевич Чубайс (вообще фамилия Чубайс латгальского или, проще говоря, прибалтийского происхождения). В общем, особых личных (генетических) поводов испытывать пламенную любовь ко всему русскому, надо признать, у великого ваучерного комбинатора не было.

В памяти нашего героя, по его собственному признанию, сохранились воспоминания о «кухонных прениях» отца и старшего брата Игоря Чубайса (будущего социального философа и идейного антагониста Анатолия), который вступал в полемику с отцом по поводу адекватности и перспектив советского строя. Как утверждает сегодня Анатолий Борисович, уже на заре туманной юности его симпатии были на стороне брата, изобличавшего пороки советской системы.

Можно предположить, что первый урок космополитизма наш герой получил в «Одессе-маме», где пошел в школу, после чего судьба отпрыска военного забросила его во Львов, где в середине 1960-х еще были живы воспоминания о «славном» бандеровском прошлом. Не исключено, что первый опыт агрессивной и деятельной ненависти ко всему исконно русскому был получен именно здесь. Наконец, в 1967 году семья перебирается в Ленинград, где, по собственным словам, Анатолий учился в школе с военно-патриотическим воспитанием.

Однако, судя по всему, патриотический «корм» оказался «не в коня». Об этом свидетельствует целая серия более поздних воспоминаний достаточно откровенного свойства: «...я ненавижу советскую власть. Более того, я мало что в жизни ненавижу так, как советскую власть. И особенно ее позднюю стадию. В моей жизни ничего омерзительнее, чем поздняя советская власть, не случалось». А вот еще один весьма красноречивый пасквиль на окружавшую в то время «товарища Чубайса» действительность. Риторическое самооправдание будущих антисоветских деяний «без купюр» звучит так: «Для многих нормальных людей школьные годы — это счастливое детство. А я ненавидел свою школу. Школа была с продвинутым военно-патриотическим воспитанием. Мы ходили на построения в форме с воротничком, как у военных моряков, и пели песню: "Солнышко светит ясное, здравствуй, страна прекрасная!” Не вызывает у меня моя школа нежных чувств. И главное воспоминание состоит в том, что мы с друзьями как-то раз решили ее разобрать на части, а лучше поджечь. Мы сумели оторвать только одну ступеньку на крыльце и чайку, приваренную на военно-патриотическом памятнике. Большего ущерба мы нанести ей не могли. Но ненавидели мы ее все вместе».

Юность

Не меньше «оплеух задним числом» достается духовной alma mater Чубайса — Ленинградскому инженерно-экономическому институту им. Пальмиро Тольятти (ЛИЭИ), который тот закончил по специальности «экономика и организация машиностроительного производства»: «Что касается института, то мне все время казалось, что жизнь никак не начнется и проходит зря. У меня было только одно чувство: когда же закончатся все разговоры и, наконец, удастся заняться каким-то нормальным полезным делом?» Складывается такое впечатление, что будущий глава Госкомимущества России, организовавшего большой приватизационный «дербан» госсобственности с последующим растаскиванием ее по частным лавочкам и карманам, «нормальное полезное дело» по странной логике усматривает исключительно в полной дезорганизации экономики и уничтожении «машиностроительного производства». Венчает эту душераздирающую ретроспективную самоапологетику обескураживающее признание: «...я просто антинародный».

В общем, с юности наш герой демонстрировал девиантное поведение, не вписывающееся в социалистические нормы. В качестве подтверждения поэтического парафраза «когда б вы знали, из какого сора растут Чубайсы, не ведая стыда» можно привести фотографический артефакт — снимок 1967 года, на котором запечатлен долговязый Толик, с собственноручной надписью весьма самоуничижительного свойства: «Я — форменный урод с 5000 веснушек и рыжими волосами. Как только девочки меня любят? Вероятно, я очень умный». В подписи с равной степенью вероятности угадывается как типичное проявление «комплекса Наполеона», так и неприкрытое кокетство и упоение собственной интеллектуальной «богоизбранностью».

Судя по воспоминаниям одногруппников будущего «ржавого младореформатора», тот зарекомендовал себя как дисциплинированный школяр и не более того. Многие отмечают его нацеленность на административную карьеру. Абсолютный идейный релятивизм и даже концептуальную всеядность будущего запевалы рыночных реформ подчеркивает тот красноречивый факт, что молодому Чубайсу удалось получить вожделенную рекомендацию в члены КПСС. Не правда ли, странное стремление для либерального диссидента? Искренни ли намерения нашего антисоветчика? Или все последующие заверения относительно изначального идеологического неприятия концепции «совка» — всего лишь запоздалые оправдания банального конъюнктурщика?

Зрелость

Впрочем, концептуальное двурушничество г-на Чубайса с самого начала приносит свои плоды. После защиты диплома он остается на «родной» кафедре сначала инженером, а затем ассистентом и председателем совета молодых специалистов. Несмотря на кичливый антисоветизм «задним числом», Чубайс делает себе научное имя на исследовании и разработке «методов планирования, совершенствования управления в отраслевых научно-исследовательских организациях», то есть декларируя ставку на совершенствование, а вовсе не на ниспровержение советской «системы хозяйствования». В результате получает поздравления по случаю присуждения ученого звания доцента.

Но истинное интеллектуальное вскармливание будущий цивилизационный «деконструктор» получил отнюдь не на советской Родине. Как указывает ряд источников, в конце 1970-х годов Анатолий Чубайс стажировался в Международном институте прикладного системного анализа. Речь идет об учебном заведении, учредителями которого в 1972 году (в самый разгар объявленной «разрядки международной напряженности») стали Великобритания, США и Советский Союз, а располагалось оно в Лаксенбурге, респектабельном пригороде Вены. «Головной конторой» этого детища тогдашней «перезагрузки» в СССР стал Всесоюзный научно-исследовательский институт системных исследований. Без преувеличения можно сказать, что эта международная учебная институция стала настоящим инкубатором будущих прорабов развала советской системы. В числе их особо выделяются господа Гайдар, Чубайс, Нечаев, Шохин, Ясин, Мордашов и Гавриил Попов. В предместье австрийской столицы «могучая кучка» будущих младореформаторов активно впитывала в себя либеральные по сути идеи перевода советской плановой экономики на рыночные рельсы.

Вызывает неподдельное удивление тот факт, что в эпоху всевластия КГБ, руководимого Юрием Андроповым, в капстраны не могла проскочить ни одна мышь, не говоря уже о Чубайсе. Тем не менее будущий реформатор выезжает в Австрию.

В условиях продолжающейся холодной войны и непрекращающегося идеологического противоборства двух систем советские ученые были практически обречены на то, чтобы впитывать либеральные догмы в окружении многочисленных сексотов западных спецслужб. История, конечно, умалчивает, в отношении кого акт реальной вербовки можно считать свершившимся фактом. Однако практически не вызывает сомнения, что процесс приобщения к «общечеловеческим ценностям» не прошел бесследно для его непосредственных участников.

По крайне мере, когда Михаил Горбачев в конце 1980-х годов дал отмашку «демонам перестройки» выйти из тьмы, завсегдатаи венских семинаров все как один оказались востребованы на ниве развала советской экономики. Основав мимоходом в Питере клуб «Перестройка», который декларировал продвижение идей «демшизы» в народные массы, Анатолий Борисович осуществил свой первый карьерный блиц-криг. Начав стремительное восхождение по аппаратной лестнице с должности первого заместителя председателя Ленинградского горисполкома, «широко известный в узких кругах» заштатный экономист всего за два года вознесся до постов министра, а затем и вице-премьера общероссийского масштаба.

В период перестроечной смуты лучшей рекомендацией кандидата на участие в объявленной Михаилом Горбачевым реформаторской вакханалии могла быть заявленная готовность идти по трупам. С чем Анатолий Борисович блестяще справился, опубликовав в соавторстве с рядом соратников в шестом номере журнала «Век ХХ и мир» свой программный «Майн кампф» под красноречивым названием «Жестким курсом». Речь идет об аналитической записке, в которой, по сути, прописывается пошаговая инструкция по переходу к рыночной экономике в СССР.

В частности, в записке не делается секрета из того, что «к числу ближайших социальных последствий ускоренной рыночной реформы относятся общее снижение уровня жизни, рост дифференциации цен и доходов населения, возникновение массовой безработицы». Ее авторов также ничуть не смутило, что «это повлечет сильнейшее социальное расслоение и возникновение с высокой вероятностью экономических забастовок в базовых отраслях промышленности и политических забастовок в крупных городах».

Далее идут рекомендации по ужесточению мер по отношению к тем силам, которые покушаются на основной костяк мероприятий реформы, включая «роспуск профсоюзов, запрет на забастовки, контроль за информацией, прямое подавление по отношению к партийно-хозяйственному активу, ограничение полномочий и роспуск представительных органов». О том, что рост благосостояния населения с самого начала не являлся целью затеянных младореформаторами преобразований, свидетельствует следующее эпистолярное откровение г-на Чубайса и Кo, достойное пера гитлеровских идеологов: «Население должно четко усвоить, что правительство не гарантирует работу и уровень жизни, а гарантирует только саму жизнь».

О том, что права человека, свобода слова и прочие ценности, поднимавшиеся на щит антисоветской пропагандой, не имели в глазах крушителей устоев советского общества никакого значения, показывает еще один предельно циничный пассаж, согласно которому в том случае, если курс реформ будет «подвергаться беспощадной критике, подрывая их легитимность», предлагается «задержать принятие законов о печати и политических партиях и поставить под контроль все центральные средства массовой информации».


Латентный мизантроп успешно заложил основы для разворовывания государства и фундамент коррупционной власти

Перед тем как пойти на штурм общесоюзных, а впоследствии общероссийских карьерных вершин, г-н Чубайс «потренировался на кошках», возглавив комитет по экономической реформе мэрии Ленинграда. Таким образом, по иронии судьбы злостный антисоветчик был взлелеян и выпестован не абы где, а непосредственно в самой колыбели революции. В кабинет к своему тезке и по совместительству «крестному отцу» тогдашнего либерального политбомонда А. Собчаку Анатолий Борисович вошел не с пустыми руками, а с уродливым «первенцем» сомнительного происхождения. Речь шла о создании в городе на Неве общесоюзного офшора, скрывающегося под вывеской «свободной экономической зоны».

Цель была одна: ушлые и оборотистые предприниматели всех мастей получили бы возможность в полной мере использовать таможенные и иные льготы, чтобы максимизировать личную прибыль, устроив на региональном уровне первый раунд «оприходования» общенародной собственности. Однако предложение Чубайса в тот момент не встретило понимания со стороны советских органов народовластия. По крайней мере, 6 октября 1990 года Ленсовет на своей очередной сессии признал порочной идею создания свободной экономической зоны, а ее автор был подвергнут самому жестокому и беспощадному остракизму.

Впрочем, подобно известному пушкинскому персонажу, судьба Анатолия хранила. После изгнания из несостоявшегося офшорного рая наш либеральный Адам не слишком долго скучал. Повадки беспринципного хищника, готового без устали обгладывать остов советской экономики без особых угрызений совести за катастрофические последствия, были как никогда востребованы в тот период. В первую очередь понимание было встречено со стороны вчерашних партноменклатурщиков, а сегодня высокопоставленных «воров в законе», которые наконец дорвались до суверенной российской кассы, чтобы обналичить свои власть и влияние во вполне осязаемые материальные коврижки.

1 октября представители постсоветского олигархата отмечали свой коллективный «день рождения». Виновником их сегодняшнего торжества является наш герой. Ровно 20 лет назад в информационное пространство постсоветской России было вброшено новое слово — «ваучер». Согласно официальной легенде «младореформаторов», представлявших интересы дорвавшейся до власти ельцинской команды, приватизационные чеки должны были обеспечить некое подобие справедливости в процессе разгосударствления госсобственности. Принятый в начале 1990-х годов Верховным Советом РСФСР закон об именных приватизационных счетах был призван осуществить переход советской экономики на рыночные рельсы цивилизованным путем. Он, в частности, предполагал, что каждый гражданин, который принимал в свое время участие в создании общенародного достояния, мог хотя бы постфактум, на руинах социалистического Отечества, претендовать на законную долю в госсобственности. Однако красиво звучащие слоганы о создании «широкого класса собственников» и «тысячах крепких хозяйственников», под прикрытием которых осуществлялось растаскивание промышленных и прочих активов Советского Союза, на самом деле оставались лишь словами.

Реализовать схему олигархического передела собственности выпало молодому петербургскому экономисту, попавшему в немилость к Анатолию Собчаку. Не исключено, что после первого провального компрадорского опуса имя Чубайса (вместе с его фамилией) попали бы в «реку забвения», если бы не дело случая. Дело в том, что еще в 1983 году, под Сестрорецком, в пансионате ЛИЭИ с символическим названием «Змеиная горка» встретились две перестроечные рептилии — Анатолий Чубайс и Егор Гайдар. Судя по всему, эта встреча оказалась памятной для обоих участников, поскольку спустя девять лет свеженазначенный премьер России вспомнил о компаньоне антисоветских академических посиделок и пригласил того принять участие в процессе деконструкции коммунистического режима в качестве председателя Госкомимущества. Приоритетной установкой тогда было красноречивое признание о том, что альфой и омегой программы приватизации было отнюдь не создание предпосылок для появления нового класса собственников, а разрушение самой финансовой предпосылки коммунистического режима как такового. «Мы прекрасно понимали, что создаем новый класс собственников. Приватизация не была вопросом идеологии или каких-то абстрактных ценностей, это был вопрос реальной политической ежедневной борьбы», — признавался позднее архитектор приватизации.

По признанию бывшего главы Госкомимущества, единственная цель, которую преследовало его ведомство, заключалась в том, чтобы «уничтожить коммунизм». «И мы эту задачу решили, дорого, дешево, с приплатой — это уже двадцатый вопрос», — откровенничает задним числом Анатолий Борисович. Добавим от себя, что пресловутой «приплатой» в данном случае стали повальная коррупция, нищета, резкое падение жизненного уровня населения и терроризм. Когда классу нуворишей потребовался человек, абсолютно равнодушный к социальным последствиям «обвальной приватизации», латентный мизантроп оказался чуть ли не идеальной кандидатурой. То, что главный организатор аукциона по распродаже советского имущества не был чужд самой пещерной русофобии, доказывают выдержки из его позднейших интервью. «Вы знаете, я перечитывал Достоевского в последние три месяца. И я испытываю почти физическую ненависть к этому человеку. Он, безусловно, гений, но его представление о русских как об избранном, святом народе, его культ страдания и тот ложный выбор, который он предлагает, вызывают у меня желание разорвать его на куски». Согласимся, в свете подобных откровенных высказываний предельное спокойствие, с которым «отец грабительской приватизации» воспринял ее итоги в виде убывания численности населения страны на полмиллиона человек в год, удивления не вызывает.

Если кто-либо полагает, что «дикий капитализм» являлся единственной альтернативой «совку», тому мы напомним, что разработчики реформ изначально планировали создать класс частных собственников, не прибегая к полубандитскому растаскиванию страны. Собственно говоря, принятый Верховным Советом РСФСР закон об именных приватизационных счетах предполагал запустить процесс «народной приватизации», что исключало возможность скупки олигархатом персональных прав собственности на основе чеков номиналом в 10 000 рублей. Доходы от реализации данных прав, в свою очередь, должны были поступить на именные приватизационные банковские счета граждан. Однако честная приватизация не вписывалась в планы «архитекторов» и «прорабов» перестройки. В результате чего на посту председателя Госкомимущества РФ был поставлен человек, готовый идти по трупам. «Мы не могли выбирать между "честной" и "нечестной" приватизацией… Нам приходилось выбирать между бандитским коммунизмом и бандитским капитализмом», — продолжает ретроспективную апологетику собственных деяний Анатолий Чубайс.

Или вот еще один вполне характерный «программный тезис» отца ваучерной приватизации: «Что вы волнуетесь за этих людей? Ну, вымрет тридцать миллионов. Они не вписались в рынок. Не думайте об этом — новые вырастут». Впрочем, «ржаводушный» Анатолий имеет стопроцентное алиби. По понятным причинам указ о введении вместо именных приватизационных счетов безличных ваучеров подписал не он, а лично Президент России Борис Ельцин. Закон, принятый Верховным Советом, был отправлен на свалку истории. В свою очередь, сподвижник Чубайса Сергей Красавченко, глава комитета Верховного Совета по экономической реформе, продержал его неделю в сейфе, чтобы не допустить вынесения на рассмотрение Верховного Совета. «Красавчик» своего добился: по истечении предусмотренного законом срока документ автоматически вступил в силу.

Таким нечистоплотным и жульническим образом в духе бендеровского аферизма было положено начало процесса создания класса собственников в России. Вместо обещанных Чубайсом миллионов счастливых владельцев двух волг и сотен тысяч крепких хозяйственников страна получила свору беспринципных хищников, увлеченных исключительно процессом индивидуального обогащения. В результате только за 1993 год правоохранительные органы выявили 25 тыс. случаев преступлений в сфере приватизации, которые привели к полномасштабной криминализации экономики и социальной сферы.

Впрочем, организатор следующего этапа ваучерной приватизации в виде залоговых аукционов, когда равноприближенные к ельцинской семье олигархи по дешевке скупали за счет кредитов, полученных в госбанках, лакомые кусочки советского ТЭК, металлургии и прочих высокорентабельных отраслей экономики, даже не пытался скрывать антиэкономический характер и сугубо вредительскую мотивацию собственных деяний. «Мы знали, что каждый проданный завод — это гвоздь в крышку гроба коммунизма», — разоткровенничался г-н Чубайс впоследствии в интервью российским СМИ. О том, что программа разрушительной приватизации писалась под диктовку заокеанских «доброхотов» РФ (все-таки участие в заграничных семинарах не прошло даром), свидетельствуют выдержки из внешне непритязательного распоряжения главы Госкомимущества под названием «Об участии консультационных фирм и индивидуальных консультантов в проведении работ по приватизации государственных и муниципальных предприятий». Благодаря ему возглавляемое нашим героем ведомство стало «проходным двором» для западных консультантов по приватизации. После этого вопрос о том, кто подступил вплотную к кормушке, становится риторическим. В таком контексте распоряжение зампреда Чубайса Иваненко «Об организации подготовки кадров управляющих и специалистов для инвестиционных фондов», в соответствии с которым часть кредита Всемирного банка направлялась на обучение работников Госкомимущества, трудно назвать случайным.

Чтобы политически закрепить успехи, достигнутые на компрадорском поприще, а заодно спасти собственную шкуру, а также весь класс новоявленных собственников, слившихся в экстазе с коррумпированным чиновничеством, от ответственности за содеянное, отец-основатель олигархических устоев был в экстренном порядке переброшен на бюрократический фронт в качестве главы администрации президента, а фактически посредника между стремительно деградирующим «отцом российской демократии» и олигархического класса, созданном при личном участии Чубайса. По большому счету участник знаменитой аферы с «коробкой их под ксерокса» спасал свою собственную шкуру, когда члены предвыборного штаба Бориса Ельцина, который возглавлял АБЧ, были задержаны при выносе из Дома правительства коробки с «черным налом», фактически представлявшей предвыборный «общак» новоиспеченных владельцев «фабрик, заводов, пароходов» на нужды переизбрания разваливающейся на их глазах «крыши» в лице первого президента РФ.

Поэтому появившиеся через два года после этой скандальной истории данные о том, что первый заместитель Председателя Правительства Российской Федерации (с марта 1997 года одновременно министр финансов страны) промышляет инсайдерской информацией на рынке госпирамиды ГКО (в августе этого года «благополучно рухнувшей»), уже не слишком сильно уронили репутацию или решающим образом скомпрометировали зарвавшегося «младореформатора», поскольку уже и без этого стало очевидно, что тотальная ложь является основным атрибутом нашего героя с того самого момента, когда он обещал каждому за ваучер две волги, а потом широко декларировал: «...нам нужны миллионы собственников, а не горстка миллионеров».

Впрочем, вскоре выяснилось, что г-н Чубайс, несмотря на свою административно-управленческую несостоятельность, относится к той категории госчиновников, к которым «грязь не липнет». Завсегдатай синклитов «теневого мирового правительства» (г-н Чубайс был неоднократно замечен на заседаниях так называемого бильдербергского клуба) словно обладает неким наднациональным иммунитетом, позволяющим выходить сухим из абсолютно любых передряг. Это, в частности, могут подтвердить пациенты больниц и роженицы в роддомах, обесточенных по милости распорядителя энергорубильника, который во всеуслышание уверял всех в том, что при его чутком руководстве такого энергокризиса, как в США, у нас никогда не случится. Напомним, что Анатолий Чубайс широковещательно посулил это в период «инаугурации» на пост главы РАО «ЕЭС России» в 1998 году. Еще более цинично (с точки зрения конечного результата, очевидного для всех получателей коммунальных «жировок») прозвучало его обещание не допустить роста энерготарифов, чем обосновывалась необходимость расчленения некогда единых энергосистем России на генерирующие и сетевые компании.

Закрепившийся за Чубайсом статус теневого лидера российского истеблишмента не подлежит сомнению, несмотря на то что в последние годы архитектор и прораб катастрофических реформ удален в почетную «наноссылку».

За нашу наноотрасль, впрочем, можно также не беспокоиться: пока государственную корпорацию, работающую под брендом «Роснано», возглавляет такой гениальный управленец, развитие новых технологий России не грозит.

О деятельности ОАО «Российская корпорация нанотехнологий», кроме того что она «направлена на инвестиции частного капитала в наноиндустрию», узнать что-либо почти невозможно, поэтому не совсем понятно, каковы же достижения и успехи г-на Чубайса на этом поприще и в чем вообще заключается его деятельность. Закономерно было бы предположить, что инновационный сектор ожидают такие же перспективы, как и все, за что брался бывший реформатор.

«Эпоха Чубайса». Последовательный курс на минимизацию госприсутствия в социальной, экономической и культурной сферах, реализуемый правящими элитами, подтверждает, что она не просто продолжается, а имеет все предпосылки пережить того, кто дал ей это имя.

текст: Василий Ваньков

во всех этих историях незаслуженно маленькую роль играют спецслужбы, прокуратура, МВД, всякие честные служаки- чиновники, принципиальные граждане, верные присяге военные, и т.д.
Они что делали в это время ? А военные в Чечне - так ли уж Березовский поломал им победу ? Столько возможностей было его переговоры сорвать, саботировать. Но Березовскому удалось все гладко, никто не помешал.
Коржаков - прям ангелочек.Такой хороший и честный. Был везде, был при теле, ни во что не вляпался, помешал выносу коробки долларов . Таков его подвиг.

Согласен, я тоже не верю в этот лубок. Березовский без повальной продажности начальства никогда бы своих миллиардов не "заработал".